Княжич варяжский - Александр Владимирович Мазин

месте. В Киеве же верного человека у меня нет. Да, тебя отпустить — как руку отрезать… Но Киев — это важнейшее из важных. Потому здесь мне особый человек нужен. И этот человек — ты. Подскажешь кого другого — с радостью тебя в дружине оставлю. Подскажешь?

Милош молчал. Долго. Надо полагать, перебирал кандидатов. Потом вздохнул и согласился:

— Не подскажу, княжич. Я — самый подходящий. Прастен разве что…

— Прастен — кормчий. Он кораблями живет.

— Соглашусь, — вздохнул Милош. — А что Искора?

— С Искорой после решим. Может, тоже сюда переселю. Здесь ведь мой второй дом будет. И от Колхульды подальше. — Сергей усмехнулся. — Но это — позже. Свадьбы наши, твою и мою, сыграем в Белозере, осенью. В Киев вы с Ядварой вернетесь, как дороги встанут. Может, и вместе придем, там видно будет. Согласен?

— Я-то да, — подтвердил Милош. — Но надо бы все же и Ядвару спросить: вдруг…

— Никаких «вдруг»! — отрезал Сергей. — Уже спросил. Уже согласилась. С радостью.

Именно так, никак иначе. Совет да любовь. А о том, что вдова сначала попросилась в наложницы к Сергею, — опустим. Пусть между ним и ею просьба и останется.

Глава 14. Запах победы

Растут люди.

Когда Сергей видел его последний раз, Илан бар Пахья был сотником у булхаци Песаха. Пусть сотником и не простым, а элитной конницы, однако — сотником. А теперь он бек двух тысяч всадников и величать его следует так же, как и полномочного посла Ноама бар Раффу: тарханом Иланом. Ноам тоже здесь. Не мог упустить такое замечательное развлечение, как охота на взбунтовавшихся печенегов. Пусть эти печенеги никогда не заключали вассального договора с хаканатом, но что это меняет? Раз пришли на хузарскую землю — повинуйтесь.

Две тысячи хузарской конницы, две тысячи киевской гриди — серьезный аргумент для подчинения.

Хоревой, может, и подчинились бы…

Но они были не в курсе.И они были расстроены. Ждали ромейского золота и не дождались. Тут кто угодно огорчился бы, не то что лихие степняки.

Огорчившись же хоревой всей разбойной бандой прогулялись вдоль днепровского берега (раз уж пришли, что церемониться?): пограбили на волоках, захватили с десяток укрепленных городков, в основном хузарских, чем несколько повысили и благосостояние, и настроение. Тут бы им и уйти восвояси, но — алчность и безнаказанность развращают. Кто-то надоумил хана или он сам так решил: оседлать волок мимо порогов близ острова Хорса, частично перебив, частично изгнав тамошних таможенников и волочан, а затем обложить половинной данью все караваны в обе стороны порога. Кто не отдавал половину, отдавал все. Кто был не согласен с контрибуцией, мог встать на якорь и надеяться… В общем, надеяться. Дать отпор такой здоровенной банде были не в состоянии даже совместные силы охраны десятка караванов… если бы вдруг сумели договориться о содействии. Что маловероятно. С чего бы это херсонитам о чем-то договариваться, скажем, с дунайскими булгарами? Да у них конфликт интересов, можно сказать, базовый.

У Киева и хаканата тоже был конфликт интересов. И тоже базовый. Что не помешало командованию обеих армий поладить. Связующим звеном выступили Машег с Сергеем в случае с хузарами и Сергей с Машегом — по отношению к Олегу и его воеводам. Опять-таки ущерб от агрессивных хоревой терпели обе стороны: контроль за суперволоком числился за хузарами, а большая часть торговых гостей, ограбленных или запертых у волока, либо относилась Киеву и его союзникам, либо торговала с русами.

О разделении шкуры пока еще не убитого печенежского мишки договорились заранее: треть — хузарам, две трети русам. Зато хузары будут выбирать первыми и им отойдет мыто со скопившихся у волока судов. Волок-то их… был.

Пока командование договаривалось, войска занимали позиции. Русы — с севера, хузары — с юга. Рёреху с Машегом досталась вспомогательная роль: пресечь бегство копченых в степь. Ту же задачу великий князь поставил и старому знакомцу Сергея, боярину-воеводе Егри, в распоряжении которого имелось две сотни пешцев.

К делу Егри отнесся ответственно. На предполагаемом пути отступления его дружинники при участии варягов разместили десятки ловушек: ям, вбитых в землю кольев, нарубленных веток. Трава тут была невысока, однако прикрыть «гостинцы» — хватило.

Чтобы приближение войск осталось незамеченным, печенегов отвлекли. Показали часть киевского войска: сотни три конных. Те наскочили на печенежские дозоры, погнались было, но при виде основного войска поспешно ретировались. Однако не совсем. Болтались на периферии, попугивали, держа в напряжении. Наконец, хоревой это достало, и на второй день более тысячи степняков как следует шуганули киевских. Те в бой не вступили. Ушли в степь. Хоревой преследовали недолго. Не стали коней утомлять попусту.

Так прошло два дня. А утром третьего, аккурат с первым светом еще не показавшегося солнышка, совместная операция началась.

Воспользовавшись правом вождя, Сергей решил лично глянуть на начало атаки. Оставил позиции и вместе с Машегом (куда без него?) выехал на холмик, с которого открывался подходящий обзор.

Хузары начали первыми. Подвести скрытно две тысячи конных — та еще задача. Но справились. Еще затемно зашли с подветренной стороны, перебив пастухов, обогнули табуны со стороны берега и уже в легких рассветных сумерках начали веселье.

Сотни луков в секунды снесли печенежские дозоры, и выскочившая на подходящую дистанцию легкая конница понеслась вкруг только-только просыпающегося лагеря, пронзительно вопя и сыпля стрелами.

Так себе «доброе утро». В лагере мгновенно началась суматоха. Большая часть копченых спала прямо на земле, у погасших костров. Идеальная цель для хузарских стрел.

Впрочем, хоревой тоже были не новички в степной охоте. Те, кому сразу не прилетело, тут же похватались за луки, а часть рванула в табунам, пасшимся с северной стороны.

Об имуществе и награбленном не заботились. Не до того. Тем более печенеги опознали нападавших, а хузары еще не успели растерять репутацию лучших воинов в степи. Так что копченые больше думали о бегстве, чем о драке.

Паники у хоревой, однако, не было. Дистанционная атака имеет не только плюсы, но и минусы.

В хузар тоже полетели стрелы…

И тогда в дело вступила тяжелая хузарская конница. Эти дистанции не держали, ворвались прямо в лагерь, цепляя на копья, рубя саблями, прорываясь через не особо плотное сопротивление к ханскому шатру.

Хан боя не принял. Сообразил, чем пахнет будущее, и дал деру. Но сбежал по-хански. То есть вместе с ближниками, коих было за сотню. Сначала — сотню. А к моменту, когда