Восхождение - Денис Ратманов

на ум… Точнее, кто, — Вэра. Соотечественники должны его послушать. Если нет, значит, можно ставить крест на всех моих планах.

Все, что нужно Боэтарху для того, чтобы инициировать прорыв — кровь (ядерный удар по Карталонии) и огонь (самосожжение великих пунийцев).

Глава 25

Карталония

Офицеры «Оплота» собрались в гостиной моих апартаментов, потому что я не в праве самолично принимать решение такой важности. Мог бы, конечно, но…

Сам не знаю, что «но». Может, чувствую ответственность за каждого, а может, проснулась малодушная часть меня, которая хочет разделить с кем-то ответственность.

— Еще раз повторю, что это самоубийство, — говорит Вэра, привалившийся к стене. — Ты не представляешь, насколько велика ненависть моих земляков к пунийцам, да и всем жителям Нового Карфагена. Они не станут тебя слушать! Да что уж там — собьют на подлете. И меня не станут, скажут, что я спелся с врагами.

Перевожу взгляд на Рианну, обхватившую себя руками. Почувствовав мое внимание, она смотрит на меня и говорит тихо-тихо, будто бы из последних сил:

— Карталонцев хорошо знают Барки, можно с ними посоветоваться.

— Даже не думай! — восклицает обычно невозмутимый Вэра.

Подытоживаю:

— За день с небольшим я не успею предотвратить двадцать преступлений, чтобы развиться до максимума. Зато Боэтарх сможет. Массовым жертвоприношением пунийцы усилят его, а потом он ударит по Карталонии и, скорее всего, преподнесет массовые смерти как великую жертву Ваалу. Я не успею за ним и проиграю, а вместе со мной проиграют все. Значит, без вариантов. Я лечу в Карталонию. Как Вэра — не знаю. Другого шанса нет.

— Тебя там убьют! — восклицает Миранда, вскакивает со стула, делает два шага ко мне, нерешительно останавливается.

Понимаю, что она хотела сделать, обнимаю ее.

— А так убьют нас всех. Я должен попробовать.

Отхлебнув сок из стакана, Лекс говорит:

— Предложил бы свою помощь, но толку от меня будет ноль.

— Спасибо, я ценю твое предложение.

Маори Тейн ляпает невпопад:

— У нас на островье тоже волньения…

Воцаряется молчание, слышно шумное дыхание Лекса. Поражаюсь, как ему удается сохранять видимость невозмутимости, ведь Надана по-прежнему в больнице балансирует между жизнью и смертью.

— Советовал бы лететь прямо сейчас, — нарушает безмолвие Лекс. — Когда у нас вечер, в Карталонии как раз день. Точно нет возможности с ними связаться?

— Глушат сигналы, — отвечает Вэра. — Считают, что пунийцы их запугивают и шантажируют, а с террористами переговоры не ведут.

— Останься они на связи, было бы проще, — говорю я. — Может, возымели бы действия кадры ядерного удара по Китаю…

— Нет, — вертит головой Вэра. — Думаю, мои земляки уже покинули зиккураты и разбрелись по лесам, предвидя подобный исход. Они не пойдут на переговоры. Только чудо способно заставить их нас услышать. И обещать им что-либо бесполезно, их так часто обманывали, что они не верят словам пунийцев.

— Я хочу лететь с тобой как жрица Танит, — вызывается Рианна. — Расскажу, как обстоят дела…

— Нет. Для них любой пуниец — потенциальный обманщик, — объясняю я. — У меня есть способность, которая может их убедить. А может и не убедить. Главное — достучаться до кого-то высокопоставленного. Вэра, вся надежда на тебя. Ты ведь знаешь, где скрываются командиры подстанцев?

— Теоретически, — вздыхает карталонец и говорит, предвидя мой вопрос: — Конечно же, я с тобой. На кону и судьба моего народа, и мира в целом. Но верны ли мои догадки, только им, — он запрокидывает голову, устремив взор в небо, — известно.

После минуты раздумий говорю:

— Нужно найти флаер, который распознался бы как местный…

— В Карталонии те же самые Боэтарховские «Тау», а если у повстанцев и есть позывные, то появились они в последнее время, и нам их никак не узнать. Придется рисковать.

— Есть ли задумки, как подобраться к командованию, чтоб не срезаться на начальном этапе?

— Думаю, да. Недалеко от Новой Сарепты в горах имеются пещеры, где скрывались озверелые, потом их оттуда выбили, и там стали собираться повстанцы.

— Эйзеру будешь сообщать? — интересуется Рианна.

Как же она похожа на Элиссу! Голос тот же, интонации те же. Тот же рост и телосложение. Огромных усилий стоит не протянуть руку, не погладить ее по голове. Или это магнетизм, даруемый женщинам покровительницей Танит?

— Надо бы. Но подозреваю, что он будет против. Насчет твоего предложения посоветоваться с Барками — десять раз нет, как раз-таки они и есть точка приложения карталонской ненависти. Вэра, подумай еще раз, как лучше поступить и куда лететь. Я свяжусь с Гисконом, и выдвигаемся.

— Значит, решено, — подытоживает он, и в голосе его звучит обреченность.

Ухожу в спальню, связываюсь с Гисконом оттуда. Собираться в комнате, где глушат сигналы, больше нет смысла. Даже если Боэтарх нас слушает, что в сложившейся ситуации маловероятно, то не станет препятствовать моему самоубийственному плану. Это во-первых, а во-вторых, он настолько впереди, что, скорее всего, даже не оглядывается на меня.

А у нас есть сутки, чтобы совершить невозможное.

Как и думал, Эйзер в бешенстве от моей задумки рвануть в Карталонию. Но, остынув, соглашается, что это единственный шанс. Однако чем-то помочь не в силах: эта территория окончательно откололась от мира Карфагена. Что касается рода великого Ганнибала, они готовы выделить мне в личное пользование небольшую область, если мне удастся договориться или хотя бы наладить контакт с повстанцами. Баркам не хочется получить зараженные пустоши вместо процветающего региона.

К тому же Барки согласны дать карталонцам пятьдесят процентов прибыли со всех заводов взамен на лояльность и готовность сотрудничать.

Когда возвращаюсь в гостиную, все по-прежнему на местах: Лекс бездумно смотрит в стакан с соком, обнимая его ладонями, Вэра подпирает стену, Миранда меряет шагами комнату, кусает губу. Виктор скрестил руки, рассевшись на диване. Тейн так погружен в мысли, что даже не смотрит вокруг. Я бы на его месте думал, как убегать на родину и возглавлять повстанцев. Вот только если Боэтарх воцарится, впустил в наш мир Ваала, ничего ни у кого не получится.

Только Рэя нет, гемод работал всю ночь и утро и теперь спит, а Эд после того, как был отпущен, занимается братом, да и мне не до него.

Поначалу я подумывал освободить Виктора и Миранду и даже предложил им это, но встретил яростное сопротивление, и теперь понимаю почему: