Андрей Бондаренко - Звонкий ветер странствий

Наконец, уже в середине апреля 1705-го года фрегаты, благоразумно обогнув Японские острова, встали на якоря в бухте русского городка Охотска. В свинцово-серых водах плавали осколки голубоватого льда, дул сердитый северный ветерок, на палубе было холодно и промозгло.

«Надо же, прошло больше двадцати месяцев, как мы покинули родные берега!», – с ностальгическими нотками объявил внутренний голос. – «Что за это время произошло в России? Какие новости мы сейчас услышим?».

Через сорок минут от низкого берега отошла гребная шлюпка, в которой сидели люди в до боли знакомых русских мундирах, и направилась к «Александру», на передней мачте которого был поднят адмиральский вымпел.

– Прекрасные дамы! – Егор строго посмотрел на Саньку и Гертруду. – Извольте, как мы и договаривались ранее, спуститься в кают-компанию! Не беспокойтесь, потом мы вам всё перескажем подробно, ничего не утаивая, – обернулся к Лаудрупу и подбадривающе подмигнул: – Давай, Людвиг, твой выход! А я буду изображать из себя молчаливого боцмана…

По штормтрапу на борт фрегата поднялись трое: совсем ещё молоденький таможенный офицер и двое пожилых сержантов с допотопными ружьями за плечами.

– Меня зовут – Евсей Рыжов. Я есть – поручик, – на очень плохом английском языке сообщил офицерик, с уважением поглядывая на Лаудрупа, чей внешний облик его явно впечатлил.

«Ещё бы, не впечатлил!», – довольно усмехнулся внутренний голос, нечуждый лёгкому тщеславию. – «Глубокие и извилистые шрамы на лице, пустой рукав камзола, полуседые густые усы, кончики которых задорно и воинственно смотрят вверх, массивная золотая серьга в ухе… Классический такой морской волчара, герой модных романов о дальних походах и романтических странствиях…».

Людвиг небрежным жестом остановил поручика и, скупо улыбнувшись, вежливо предложил:

– Мой любезный господин Рыжов! Можете разговаривать со мной по-русски. Зачем же так коверкать язык великого Шекспира? Продолжайте, я вас внимательно слушаю…

– Э-э-э…, – замялся сбитый с толка офицер. – Не соблаговолите ли назвать ваше благородное имя? Какой вы национальности? Цель вашего прихода в порт Охотска?

– Адмирал Людвиг Лаудруп! – важно представился датчанин и пояснил, указывая пальцем на потрёпанный флаг, на котором красовалась чёрная златоглазая кошка – на фоне утренней зари: – Независимый адмирал! Плаваю под собственным флагом и податей никому не плачу! Нет, к пиратам мы не имеем ни малейшего отношения. Скорее, даже, наоборот… О целях нашего прихода. Их всего две, и начну, как и полагается, с второстепенной. Мы бы хотели пополнить запасы продовольствия и питьевой воды, а также приобрести на русском берегу разные товары, могущие пригодится нам в дальнем плавании к северным берегам. Но, повторюсь, данная цель – второстепенна… Главное, чего бы мне хотелось, так это незамедлительно повстречаться с вице-адмиралом Алексеем Ивановичем Бровкиным. Маркиз де Бровки – мой личный и добрый друг! Познакомились мы с ним много лет назад, когда русское Великое Посольство – во главе с царём Петром – посещало Европу… Как, кстати, драгоценное здоровье Петра Алексеевича? Что нового происходит в великолепном Питербурхе?

– Здоровье русского царя, слава Богу, хорошее! – дипломатично ответил Рыжов. – А, что касаемо свежих новостей… До нас они доходят с очень большим опозданием. Последнюю, как раз, вице-адмирал Бровкин с год назад и привёз – в Питербурхе, через два месяца после взятия Нарвской крепости, состоялось пышное бракосочетание Великого герцога курляндского Василия Волкова с государевой сестрой, царевной Натальей Алексеевной. Эта знатная новость самого Алексея Ивановича догнала уже в дороге, когда он январскую стужу пережидал в сибирском казачьем городке…

«Молодец, Васька, сукин кот!», – от души порадовался за Волкова впечатлительный внутренний голос. – «Взял-таки на шпагу – городок Митаву…».

Поручик, тем временем, продолжил:

– Ещё с месяц назад обоз пришёл в Охотск – с новыми ружьями и порохом. Обозный поручик сказывал, что слухи упорные ходят по России, мол, шведский король Карлус пошёл зимой – позапрошлой, надо думать – на медведя с русской рогатиной, косолапый его и порвал. Не до самой смерти, но очень прилично. Но это только слухи, не ручаюсь за их достоверность…

«Похоже, что задумка Петра Алексеевича удалась», – неодобрительно хмыкнул внутренний голос. – «Высокая политика, мать её! А Карла, всё-таки, жалко. Хороший, в принципе, парнишка…».

– А, вот, повидаться вам, господин Лаудруп, с Алексеем Ивановичем не удастся, – непонятно вздохнул Рыжов. – Не вернулся он в Охотск из своего последнего плавания. Но имею чёткие инструкции от адмирала, мол: – «В случае появления в Охотске кавалера Людвига Лаудрупа – пересказать означенному кавалеру все новости, ничего не утаивая…». Поэтому сержант Потапов сейчас вам всё и поведает – о том плавании. Давай, Потапов, излагай…

Слово взял костистый пожилой мужик, внешне похожий на среднестатистического корабельного боцмана.

– Вышли мы из Охотска в первых числах сентября прошлого года, – начал степенно излагать сержант. – Погода стояла…

– Подожди, любезный! – коротко взглянув на Егора, прервал служивого Лаудруп. – А был ли с Алексеем Ивановичем мальчик? Маленький такой, лет пяти от роду?

– Был с ним пострелёнок! Шуркой его звали. Шустрый такой, смышленый. То ли дальний родственник господина вице-адмирала, то ли из его воронежских крепостных крестьян будет. Алексей Иванович, он, ведь, неразговорчивый… Так что, рассказывать дальше о плавании? Итак, погода стояла тёплая, с лёгким ветром. Вышли мы на двух посудинах. Первым следовал двухмачтовый шлюп «Ермак». Крепкое такое было корыто, шестнадцать пушек. А мы за ним шли на «Государе Петре». Это фрегат был такой трёхмачтовый, достроенный уже при Алексее Ивановиче. То плавание, как раз, и было первым для «Государя». А я боцманом служил на этом фрегате. Пошли мы на восток, потому как господин вице-адмирал очень хотели доплыть до берегов какой-то там Америки… Но внезапно налетели северные шторма, нас погнало на юг. Ночью «Ермак» пропал из вида. Больше его и не видели. В смысле, до сих пор… А «Государя Петра» через полторы недели ураганом прибило к японским островам. Около маленькой прибрежной деревушки – по прозванью Иокогама – мы и сели на мель… Тут же со всех сторон налетели японские гребные лодки, всю команду взяли в плен. Местный японский князь нас всех осмотрел и отправил возделывать рисовые поля. Работа была очень тяжёлая, доложу я вам. По двенадцать часов, по колено в воде, тамошние комары и москиты одолевали… Мальчик Шура? Его к кухне приставили – воды принести из ручья, хворост собрать, посуду помыть… А потом мне удалось бежать. Отправили меня и ещё троих из команды «Государя» – под надёжной охраной – в Иокогаму. Мотыги новые надо было забрать в кузне. Смотрю, а в бухте стоит голландский корвет. Надо вам доложить, господа хорошие, что японцы общаются только с голландцами[29], а других европейцев и на дух не переносят… Заночевали мы в Иокогаме, ночью я по башке охраннику дал, да и бросился в море. А остальные мои товарищи побоялись, остались на берегу. Потому, что штормило очень сильно… Доплыл я с трудом до голландского корвета, по ржавой якорной цепи забрался на палубу. Отдышался чуток и спрятался в корабельной шлюпке, что была накрыта куском старой парусины… Утром корвет вышел в море. Я ещё сутки прятался в шлюпке. Потом, когда жажда одолела, выбрался на палубу, повинился. Голландцы оказались ребятами приветливыми, обогрели меня, накормили, дали путной одёжки. Корвет ихний плыл в Корею. Там меня и высадили, даже подкинули деньжат на дорожку… Ещё через четыре месяца я добрался до Охотска. Как добирался? Да, по всякому – и на лошадках, и пешком, и по воде… Здесь определился в таможенную службу. Потому как другие корабли ещё не построены. Значит, и боцманы пока не требуются… Да, голландцы мне сказывали, что наших пленных матросов можно выкупить. Только про это надо с японцами толковать отдельно, уже на месте…

Ещё через час на борту «Александра» состоялся расширенный военный совет. О том, что Карл Двенадцатый был серьёзно ранен на медвежьей охоте, Егор и Лаудруп договорились пока не рассказывать шведским соратникам. Зачем, спрашивается, расстраивать хороших людей?

– Вот, такие дела, дамы и господа! – подытожил Егор свой рассказ. – Какие будут мнения, предложения?

– Какие ещё могут быть предложения? Разворачиваемся на юг и следуем в Японию! – заявила решительная Гертруда. – Соберём все деньги и драгоценности, какие есть в наличии, и выкупим наших товарищей! Чего тут рассуждать?

Санька же, мрачная и хмурая, блестя заплаканными глазами, высказалась не столь категорично:

– Лет сто назад, как я читала в умных книгах, японцы очень тепло относились ко всем европейцам. Но потом католические священники стали чрезмерно активно навязывать местному населению христианскую веру. Однажды японцам всё это надоело, и они лавочку прикрыли… Уже более пятидесяти лет европейцам заказана дорога на японские острова. Исключение – по целому ряду причин – сделано лишь для голландцев. И то, только в заранее отведённые дни года и только в строго определённых портах… Поэтому нам остаётся только одно – курсировать вдоль японских островов недалеко от Иокогамы и поджидать любое голландское судно. Сколько времени уйдёт на ожидание? Может, неделя, а может, и полгода…