Александр Абердин - Три года в Соединённых Штатах Америки

Я замолчал. Андропов тоже молчал минуты три, а потом глухим, надтреснутым голосом спросил меня:

– Ты можешь привести мне хоть какие-то более убедительные доказательства, чем просто твои слова, Борис?

– Могу, – негромко проворчал я, – на Павелецком вокзале я оставил закладку. В той папке, которую я оставил в автоматической камере хранения, находится шестьдесят семь страниц машинописного текста и двадцать пять рисунков тушью, слегка подкрашенных цветными карандашами. Я просто перевёл на кальку с экрана монитора моего компьютера, который был у меня в две тысячи пятнадцатом году, самые яркие и что уж там греха таить, самые жуткие изображения всех четырёх эпизодов уже произошедшего однажды самоуничтожения. Возьмите их и внимательно изучите. У меня действительно есть способ, как это всё доказать вам довольно наглядным образом. Думаю, что вы согласитесь с тем, что никаких других доказательств я действительно не смогу вам привести. Послезавтра я позвоню в час дня и вы скажете, куда я должен приехать. Там мы и продолжим разговор, Юрий Владимирович, я только хочу вам сказать, что в какую бы смирительную рубашку меня не засовывали, какими наркотиками не нашпиговывали, для того, чтобы уйти из жизни мне понадобится всего пять секунд и никакая медицина меня с того света не вытащит. Или мы вместе работаем или я ухожу из жизни, а вы оставайтесь при своих интересах. Думаю, что с тем трактатом, который я передал генералу Гирину, вы смогли бы прожить лет до двухсот восьмидесяти, если не больше, ни на что не жалуясь.

Я назвал номер ячейки и Андропов повеселевшим голосом постарался успокоить меня, сказав:

– Борис, если ты сможешь привести мне убедительные доказательства, то тогда мы начнём работать с тобой уже совсем по-другому. Не знаю ещё как, но мы не допустим гибели миллиардов людей на нашей планете. Буду с нетерпением ждать твоего звонка, посланец из будущего.

Попрощавшись с Андроповым, я отсоединил шнур трубки, положил её в портфель и покинул комнатушку. Если меня кто и видел, то не особенно волновался, всё равно свой следующий звонок я сделаю из другого места. После разговора с председателем КГБ, я вернул телефонную трубку туда, откуда её спёр, перевёз свой баул с Казанского вокзала на Курский, послонялся до вечера по городу, плотно поужинал в ресторане «Прага» и снова отправился на Курский вокзал, где взял билет на ночной поезд, идущий до Орла, и поспал уже в поезде, в купе спального вагона. Весь день я гулял по Орлу, а ночью поехал в обратный путь, чтобы по возвращению в Москву взять вещи, заселиться с утра пораньше в гостиницу «Россия», принять в ней душ, погладить костюм и отправиться на встречу с Андроповым. Ему я позвонил из вестибюля гостиницы и мне было велено ехать на улицу Горького, на конспиративную квартиру. Терять мне всё равно было нечего, а потому я сел в первое же такси, которое увидел, и назвал водителю адрес. Через четверть часа я уже входил в подъезд, а ещё через несколько минут поднялся на лифте на седьмой этаж и позвонил в дверь. В просторной прихожей конспиративной квартиры меня ждал Юрий Владимирович, довольно взволнованный, и двое офицеров КГБ, его телохранители.

Ещё в прихожей, с монументальной дубовой стенкой с вешалкой сталинской эпохи, стояла красивая, высокая женщина не старше тридцати лет, одетая в наглаженную военную форму, с темно-серебристыми погонами с двумя васильковыми просветами и весёленькой, посеребрённой звёздочкой майора на плечах. Хотя я и не рассматривал её в упор, мне даже после беглого взгляда, который я бросил на неё, понравились стройные ножки, затянутые чёрными капроновыми чулочками. Это либо говорило о её гиперженственности, либо о том, что Андропову было известно даже то, что я купил для Ирочки у знакомого фарцовщика шесть пар импортных капроновых чулок и три пары были как раз чёрными, со швом и высокой, узкой пяточкой. В любом случае это было не спроста и с таким ретранслятором мне будет куда приятнее иметь дело, и, возможно, что и поиметь эту высокую, сексапильную, русоволосую красотку с красивой короткой стрижкой и довольно-таки выдающейся грудью, которая, при виде меня, смущённо опустила глаза долу. В её смущение я не очень-то поверил, а поскольку на мне была надета короткая куртка на меху, отчего я подвернул полы пиджака, то речь шла об иной причине потупленного взора. Коротко кивнув, я вежливо поздоровался с председателем КГБ и представился:

– Здравствуйте, Юрий Владимирович, я Оракул. – После чего бодро сказал с улыбкой – Здравствуйте, товарищи офицеры, я безоружен, но не стану возражать если вы меня обыщете.

Медленно, не делая резких движений, я сначала расстегнул на куртке молнию, потом так же медленно снял её и повесил на вешалку. Затем снял ондатровую шапку, положил её на верхнюю полку и снял с себя ещё и пиджак. Один из офицеров, капитан, приблизился ко мне и быстро обыскал, после чего ощупал карманы моего пиджака, достал из него бумажник с деньгами и документами и положил его на высокий маленький столик рядом с чёрным, бакелитовым телефоном времён Дмитрия Донского, и молча протянул мне пиджак. Только после того, как я снова оделся и капитан встал за моей спиной, майор пропустил меня к Андропову, которого он ловко прикрывал собой. Юрий Владимирович шагнул ко мне, пожал руку и сказал, улыбнувшись:

– Так вот ты какой, Оракул. Пройдём в кабинет. Майор Володина, пройдёмте с нами, а вы, товарищи офицеры, расслабьтесь. Поверьте, Оракул гораздо опаснее, чем вы себе это представляете, но он совершенно не опасен для нас. Так ведь?

– Так точно, Юрий Владимирович, ни для вас, ни для кого-либо ещё в Советском Союзе, за исключением тех мерзавцев, которым давно уже светит высшая мера наказания, я не представляю никакой опасности и меня можно не бояться.

Юрий Владимирович вошел в просторный, красиво обставленный кабинет с большим, двухтумбовым письменным столом, стоявшим возле зашторенного окна. Затем я пропустил вперёд майора Володину и чуть было не облизнулся, как кот при виде плошки со сметаной, увидев чёрные швы, делившие её стройные ножки надвое, вошел в кабинет сам, после чего её коллеги закрыли за мной тяжелую, дубовую филёнчатую дверь. Напротив письменного стола стоял массивный стул, обтянутый мягким на вид бордовым сукном, задницу не будет колоть, а неподалёку от него стояла складная, высокая ширма из реечек красного дерева и плотного бордового шелка с вышитыми шелком ярко-зелёными драконами, розовыми лотосами и желтыми лягушками. Чуть поодаль, поближе к центру кабинета, стояло уютное кресло, повёрнутое спинкой к окну, а рядом с ним журнальный столик. На нём стоял китайский термос, чашка с блюдцем и лежала красная папка из моей последней закладки. Андропов сел в кресло и задал майору Володиной вопрос такого свойства:

– Наталья Гавриловна, вы готовы выполнить моё поручение? Молодая женщина решительно ответила:

– Да, Юрий Владимирович, готова. Вы можете полностью положиться на меня. Надеюсь, что я действительно увижу хоть что-то и немедленно обо всём вам доложу. Андропов кивнул и сказал:

– Хорошо, Наташа, тогда идите и подготовьтесь к просмотру материалов и, возможно, важной беседе, в которой вам предстоит выступить в очень важной роли связующего звена. – Как только майор Володина вышла, Юрий Владимирович озабоченно спросил – Неужели ничего другого нельзя придумать, Борис? Хотя по большому счёту в этом нет ничего неприемлемого, это всё выглядит по крайней мере странно. – Андропов жестом предложил мне присесть на второй стул, стоящий напротив него – Неужели на Тэурии так и не смогли придумать ничего другого? Я развёл руками, сел на стул и ответил:

– Юрий Владимирович, пять с половиной тысяч световых лет. Именно такое расстояние разделяет нашу Землю и Теэурию. Теурийцы наблюдают за нами находясь внутри шара стадвадцатиметрового диаметра. Это генератор излучает пси-волны и некоторые из людей, а они точно такие же люди, как и мы, способны его воспринимать. В две тысячи пятнадцатом году на Земле нашлось всего чуть более трёх с половиной тысяч человек, способных к восприятию этого излучения. Увы, но реальных контактёров нашлось и того меньше, всего сто сорок девять человек. Поверьте, если бы они выбрали в качестве контактёра некоторых жителей Южной Америки, Австралии, Африки и островов Тихого океана, то из этого ничего не получилось бы. Самое простой вариант, работать с тем контактёром, который привык пользоваться компьютером и делает это ежедневно. Знаете, даже Вилиэн, когда хочет увидеть меня в реальной проекции, а не в записи, считанного с мозга её мужа специальным сканером изображения, вынуждена либо просто садиться обнаженной на колени к Дейру, либо тогда, когда хочет увидеть всё гораздо шире и ярче, практически, как вживую, должна слиться с ним полностью. Вот потому-то на Тэурии для этой работы и отбирают молодые супружеские пары, так как люди пожилого возраста, увы, на это уже не способны, хотя для этого мира и не существует такого понятия, как пожилой возраст. И Дейр, и я, мы всего лишь антенны для Бойла. Поэтому Дейр проводит сидя в кресле с открытыми глазами порой по восемнадцать часов подряд, но он куэрн двенадцатого уровня и ему это ничего не стоит. Мне, в принципе, тоже, ведь у меня уже восьмая ступень постижения великого искусства «Куэрн тэур-Дэйвана» и я умею полностью контролировать своё тело. В принципе майору Володиной вовсе не обязательно проделывать то же самое, что делает моя жена. Моя мама тоже иногда присаживается ко мне на колени обнаженной, чтобы поработать на компьютере, но я тогда просто засыпаю и просыпаюсь тогда, когда она встаёт и уходит. Сигнал ведь передаётся непосредственно в мозг, но для того, чтобы женщина могла видеть больше, она обязана делать то, о чём я вам написал.