Сень - Квинтус Номен

— Ну хорошо, тогда вы и договаривайтесь в райотделе. Только быстро, нам чужой покойник тоже ни к чему…

Таня, сидя в салоне самолета, летящего из Твери в Москву, даже бумаги, принесенные членами группы, смотреть не стала:

— Вы допустили незначительную ошибку. Приказ был бумаги изъять, но приказа тащить их в Управление не было.

— А на месте их уничтожать тоже было бы неправильно, — недовольным голосом прокомментировал слова Тани майор Северинов. — А печки и в Москве есть…

— Ну что, Валера, считайте, что вы экзамен выдержали. Я про бумаги не просто так сказала, а для проверки вашего ума и сообразительности. Товарищ подполковник, передайте Павлу Анатольевичу мой приказ о присвоении вам очередного звания, пусть оформит его как положено. Товарищей Масленникова и Дементьева это тоже касается.

— Вы лучше сами скажите ему…

— У меня больше времени нет, я вас в Москве высажу и к себе дальше работать лечу. Еще вопросы есть?

Глава 29

Соревнование между авиаконструкторами в области разработки пассажирских машин выиграл «Аэрофлот». Получивший широчайшую гамму пассажирских самолетов, причем самолетов турбовинтовых, и способных как садиться на любую поляну, и летать очень далеко, перевозя множество пассажиров на тысячи километров. То есть на любую поляну садилась все же «эмка», а толпу народа на тысячи километров возил Ил-14, требующий относительно приличного аэродрома. Да и толпа поначалу была не очень большой, Ильюшинская машина перевозила всего сорок два пассажира. То есть «старая» Ильюшинская, а новая, с индексом Ил-18, запущенная в серию на том же Ташкентском заводе, где выпускался и «предшественник», имела уже восемьдесят пассажирских кресел. Да и новой она была лишь относительно, на Ил-18, построенный и даже испытанный в сорок шестом году, просто новые двигатели поставили. Ну и новое пилотажное электрооборудование, все же девять лет прошло, люди много интересного и полезного придумать успели. Но Сергей Владимирович свои самолеты всегда старался делать очень надежными, тогда, в сорок шестом, он заложил пятикратный запас по прочности…

А когда с появлением мощных вычислительных машин конструкцию пересчитали, выяснилось, что запас прочности получился вообще девятикратный, так что планер даже дорабатывать не пришлось. Пока не пришлось: на очередном «закрытом» вручении Сталинских премий, где их получали Ильюшин, Мясищев, Бартини и Бериев (последний — за шестнацатиместный пассажирский самолет-амфибию), Владимир Михайлович «предупредил» Сергея Владимировича:

— Ты уже готовь удлиненный вариант машины, с новыми материалами, человек на сто двадцать: Туполев сейчас в правительство вышел с предложением реактивную машину сделать на сотню пассажиров, надо будет его по пассажировместимости тебе превзойти.

— А ты его превзойти не хочешь? — Ильюшин все еще не мог забыть, как М-7 Мясищева «закрыла» проект его Ил-12.

— Мне АДД другой проект выдала, на все у меня рук и голов не хватит. А у тебя практически готовая машина… сейчас на госиспытаниях новый вариант твоего же двигателя, не на четыре с половиной, а на пять с половиной лошадок…

— У меня тоже новый проект.

— Но Бугайский же у тебя эту машину ведет, пусть Виктор Никифорович и все доработки проводит.

— Что-то ты слишком заботливый стал…

— Это не я, меня Фея просила тебе это сказать. Она почему-то решила, что стране ни Туполев, ни Яковлев особо не нужны, ну а наша работа — помочь ей это утверждение доказать.

Туполева большинство авиаконструкторов не любило очень сильно (главным образом за то, что он постоянно «зарубал» проекты товарищей, перетягивая на себя все ресурсы), да и Яковлев любовью ни в малейшей степени не пользовался, так что Сергей Владимирович на эту реплику в ответ лишь хмыкнул. Но взгляд его продемонстрировал, что «доказывать» он готов…

Александр Завадский в апреле пятьдесят пятого вздохнул, наконец, свободно: семь лет на посту Председателя Госсовета дали, наконец, видимые плоды. То есть эти «плоды» стали уже видны, причем не только ему одному: проведенный опрос будущих выпускников школ показал, что подавляющее их большинство решительно настроено на строительство процветающей и социалистической Польши. То есть опрос-то был вовсе не про это, школьников спрашивали, куда они собираются пойти работать или учиться — но даже в самых дремучих деревнях почти все собирались идти в рабочие на заводы или продолжить учебу в технических институтах. Процентов десять сельских школьников собирались и дальше заниматься сельским хозяйством, но вот на собственных фермах этим собиралось заниматься менее процента детей. Ну что же, и этим крестьянам никто мешать не будет, а как скоро жизнь покажет им ошибочность такого выбора, можно будет узнать и чуть позже. Именно самую малость позже: в Госсовете уже лежал законопроект о госзакупках сельхозпродукции и частнику там будет очень грустно…

Вообще-то бригадный генерал и глава Польши искренне считал, что выбравшие этот путь дети наверняка были из семей АКовцев, которых товарищ Завадский люто ненавидел. И как солдат, воевавший с ними, и как поляк, твердо знающий, что эти триста с лишним тысяч воевавших, по сути, на стороне Гитлера поляков и привели к тому, что товарищ Сталин даже разговаривать не захотел о послевоенном переделе польских территорий. То есть их «переделили» вообще мнения польских товарищей не спрашивая…

Хорошо еще, что по договору с Советским Союзом Польше предоставили право использования порта в Данциге, но все Поморское воеводство было возвращено Германии. Как и Силезия, в результате чего Польша лишилась огромного количества полезных ископаемых. Но много и осталось, так что Александр прилагал огромные усилия для строительства угольных электростанций, а затем — и химических заводов, использующих этот (главным образом паршивый бурый) уголь в качестве сырья. И в какой-то момент эти усилия дали замечательный эффект: придуманные польскими химиками средства для стирки белья оказались очень востребованными в Советском Союзе — и Польша стала получать за эти стиральные порошки очень много продуктов питания. Настолько много, что городское население теперь в основном и кормилось русскими продуктами (и кормилось куда как лучше села), что привлекало больше народу в промышленность и увеличивало поступления средств из-за границы. Маховик начал очень быстро раскручиваться, городское население на глазах богатело…

Александр в Польше имел всю полноту власти уже не только формально, но и фактически. Правда, в отличие от Сталина, он не собирался ставить себе памятники или называть в честь себя города, ему было достаточно и того, что он на самом деле правил Польшей как хотел. А чтобы это правление приносило и пользу стране, нужно было чтобы какая-то польза доставалась и народу — большую часть которого товарищ Завадский считал непроходимыми болванами. Но это было лишь следствием деятельности довоенных правителей, а теперь, когда школы начнут выпускать детей, всю жизнь проучившихся в школах социалистических, появится и много поляков уже достаточно умных, чтобы Польша перестала всеми рассматриваться как «задворки Европы». А чуть позже — чтобы она стала достаточно сильной и для пересмотра послевоенных границ…

Таня поляков непроходимыми болванами не считала. Она считала их врагами Советского Союза, правда пока лишь «потенциальными врагами» — но лишь тех, кто в Польше и жил. А отдельных поляков она считала врагами уже «кинетическими»: в ее первом списке был один такой. Но Таня о нем никому не говорила, поэтому и всю подготовку к очередной своей работе старалась вести сама. Причем «шумно и напоказ»: советское посольство доставило в Москву по ее запросу телефонный справочник города Бисмарк, штат Северная Дакота, и — что оказалось весьма непросто — служебный телефонный справочник крупнейшего госпиталя в городе, специализирующегося на травматической хирургии. Чтобы добыть последний, представитель посольства специально съездил в Дакоту и рассказал, что советских хирургов очень интересует заокеанский опыт и советские медики с удовольствием бы его поперенимали, научив взамен американцев пользоваться шовными хирургическими машинками. Последнее предложение американцев даже заинтересовало, но когда Таня туда позвонила и озвучила предлагаемую цену машинки, интерес к сотрудничеству у янки пропал. А телефонный справочник города у Тани — нет.

Впрочем, кое-что делалось и без особого шума, ребята товарища Хоннекера тихо и очень незаметно тоже провели определенную работу. И в начале мая в американское консульство в Берне обратилась пожилая дама (со непроизносимой немецкой фамилией, с кучей «цу» и «фон»), показавшая консулу письмо от Бисмаркского адвоката, сообщающее, что брат этой немки скоропостижно скончался и ей стоит срочно прибыть в США для улаживания определенных дел. Весьма специфических дел: к своему