Деньги пахнут кровью - Алексей Шумилов

процентов и сумм, ещё 760 рублей. Девчонка осталась довольна, заработав на сотрудничестве с нами почти штуку. Наташа дала домашний телефон, и мы обсудили с нею способы связи.

Саня попросился ещё на день остаться в Одессе и приехать в Москву на поезде. Я прикинул, общий вес товара составил около сотни килограммов. Кроме двух баулов от цеховиков, накрытых ветошью в багажнике, у нас была большая сумка с одеждой и компактный ящик с тремя сотнями платков. «Шестёрка» Ашота использовалась для подвоза товаров на рынке, и предусмотрительный товарищ давно озаботился особыми жёсткими пружинами для подвески, поставленными по блату умельцами в СТО. Доехать до столицы мы должны были без проблем.

Но хорошо подумав, я разрешил Саше остаться на день в Одессе. Четыре крепких парня, два из которых с наколками и выглядят как явные уголовники, гарантированно привлекут к себе внимание. Забитая подозрительными типами машина с сумкой и ящиком с платками на задних сиденьях увеличивает вероятность быть остановленными бдительными гаишниками. И это, не говоря ещё о двух баулах, забитых импортными шмотками.

А так сзади будет сидеть один Олег, ящик и сумку мы положим на пол, со стороны они будут не видны. И в машине будет попросторнее. Никаких провокаций и проблем я не опасался. Если бы Вадим и Тимофеевич хотели сделать что-то плохое, то уже бы сделали. С отбитой нами компанией наркоманов мы разошлись по краям, без взаимных претензий. Так что искать они нас навряд ли будут. Да и Саня не один, Наташа – девчонка со связями, и если возникнет нестандартная ситуация, разрулит.

Правда, перед отъездом я проинструктировал друга, прежде всего запретил ему говорить, что мы из Москвы. Так, на всякий случай. И вообще что-то подробно рассказывать о нас. Обрадованный Санёк клятвенно обещал ничего лишнего не говорить.

Выехали мы в 12 часов. А уже вечером были в Киеве. Переночевали в той же гостинице возле метро «Арсенальная», поставив машину на стоянку отеля, а в 6 утра уже ехали в Москву.

До столицы доехали поздним вечером. Обошлось без приключений. Правда, в одном из придорожных кафе какой-то алкаш пытался доколупаться до Ашота. Но был вежливо отправлен мною и десантником проспаться. Посмотрев на нас, ханыга решил не связываться и угрюмо побрёл за свой столик, где уже через минуту храпел, пуская слюни изо рта.

В Москве мы первым делом сгрузили вещи в квартире Ашота. А потом вызванные такси развезли меня и Олега по домам.

В коридоре коммунальной квартиры царил ночной сумрак. Только на кухне горела лампочка, заливая пространство тусклым жёлтым светом. Матушка в тонком цветастом халатике пила чай, стоя у окна и задумчиво глядя на тёмную улицу. Ключ я поворачивал тихо, стараясь громко не клацнуть механизмом замка, памятуя о вредной Петровне, мучающейся бессонницей, и родительница, занятая своими мыслями, мой приход прозевала.

И только когда я начал шуршать в коридоре, снимая обувь, мама что-то услышала и обернулась. Лицо матушки осветилось тёплой улыбкой.

– Сынок, наконец-то приехал, – выдохнула она, поставила кружку на стол и бросилась навстречу.

У меня перехватило дыхание, в горле образовался огромный ком. Не знаю почему, но эта, по сути, чужая мне женщина за время второй жизни стала настоящей мамой, родной и любимой. Может, существует ещё какая-то память, доставшаяся мне от предыдущего хозяина тела, запрятанная глубоко в подсознание и проявляющаяся в такие моменты? Очень похоже на то.

– Здравствуй, мама, – сумел выдавить из себя, принимая родительницу в объятья.

– Миша, я так волновалось, беспокоилась за тебя, – зачастила матушка, уткнувшись в плечо, – думала, что-то нехорошее случилось.

– Ты же видишь, всё в порядке, – широко улыбнулся я, чуть отстраняя маму и поправляя ей растрёпанную челку, упавшую на лоб.

– Ты, наверно, голоден? – всполошилась родительница. – Давай я сейчас гречку с котлетами разогрею или борщ?

– Не нужно мам, я сыт. Лучше чайку давай попьем, – отмахнулся я.

– Чайку? Я сейчас, – засуетилась матушка, вырвавшись из моих объятий.

Она быстро набрала в чайник воды из-под крана, и зажгла конфорку. Через несколько минут мы уже сидели на кухне и тихо разговаривали, чтобы не разбудить соседей, попивая исходящий паром янтарный напиток. Я рассказывал маме о достопримечательностях Одессы, слушая изумлённые охи и ахи, и мне было хорошо, как человеку, вернувшемуся в родной дом после продолжительного отсутствия.

* * *

Нежный запах цветов, смешиваясь с ароматом нагретой зелени, окутывал веранду незримым облаком, придавая свежему деревенскому воздуху пьянящие нотки, заряжающие энергией и позитивом. Лианы, изумрудным морем оплетавшие стенки и столбы веранды, дарили дому особое природное очарование. В этом рукотворном сквере из крупных разноцветных роз, развернувших лепестки навстречу ласковому летнему солнцу, хотелось сидеть вечно. Весёлые лучики, падающие сверху, нежно гладили лицо тёплыми прикосновениями и слепили глаза. Широкое плетёное кресло было необыкновенно удобным, а грузинское вино в большой бутыли, спрятанной за гибкими прутьями лозы, – прохладным и сладким, радуя чуть заметной пикантной кислинкой.

Рай для человека, отдыхающего от повседневных забот и наслаждающегося каждым мгновением внутри цветущего и благоухающего ароматами зелёного сада.

– Миша-джан, попробуй ещё кюфту или кебаб. – В сознание врывается голос Левона, и я открываю глаза.

– Извините, Левон Суренович, просто вы так вкусно меня накормили, что я разомлел совсем, почти уснул, – признаюсь патриарху.

– Это хорошо, – довольно усмехнулся дед. – Сытый гость – довольный гость. Но кюфту всё-таки попробуй. Хоть немного. Она отлично получилась.

– Желание хозяина – закон, – вздохнул я и пододвинулся к круглому плетёному столу.

Среди различных восточных блюд стояла большая тарелка с кюфтой. Шарики из телятины, разложенные на листе лаваша в окружении колец лука и маленьких помидоров, щедро политые расплавленным сливочным маслом и посыпанные паприкой, смотрелись аппетитно. Я сгрузил парочку себе на тарелку, разрезал один ножом, нанизал на вилку кусочек и отправил в рот. Нежный фарш медленно таял во рту, истекая мясным соком. Я замер, восхищённо прикрыв глаза, и наслаждаясь каждой секундой гастрономического экстаза.

– Очень вкусно, Левон-джан, – выдохнул я после того, как последние крошки яства растворились в обильно выделившейся слюне.

– Стариков надо слушать, Миша-джан, – улыбнулся патриарх. – Ум дается с рождения, знания передаются по наследству, а мудрость приобретается с годами и житейским опытом. У нас в народе говорят: «Кто слушает старшего, о камень не споткнётся».

– Согласен! – Я подхватил блюдо с кебабом и сгреб парочку мясных колбасок.

– Вином запей, – порекомендовал Левон, благожелательно наблюдающий за моими действиями.

– Обязательно, – кивнул я, пробуя блюдо.

– Сколько удалось привезти вещей из Одессы, на какую сумму? – поинтересовался дед.

– Вам внук не рассказывал, Левон-джан? – полюбопытствовал я.

– В общих чертах.

– Около сотни джинсов,