Другая жизнь. Назад в СССР-2 - Михаил Васильевич Шелест

— Что? — мой рот раскрылся ещё шире.

— То, что от меня хотят все эти мрази! — вскрикнула Тиэко и в палату заглянул мордоворот.

— Вот козёл! — сказал я и скривился. — Козлы!

Тиэко снова всхлипнула.

— Если бы не ты…

— Да-а-а… уж… Съездил, мля, на персональную выставку…

Тиэко немного поплакала, а потом сказала:

— Зато все твои картины сейчас взлетели в цене.

— О, как⁈ Нет худа без добра? У нас так говорят. Поговорка такая.

— Правильная поговорка. У нас тоже такая есть. Только твоего разрешения не было и продавать никто не может без тебя. Хотя ваш Союз Художников пытался ими распоряжаться. Де, это они привезли. Их, де, печати стоят на коробках и на выставку выставляли работы они.

— Чо⁈ — воскликнул я по-русски. — Не ох*ели они часом?

— Не понимаю, что ты говоришь! Госпожа Накамура просила тебя подписать договор, разрешающий ей продажу твоих картин.

— Она тоже, похоже, прих*ела, ваша госпожа Накамура, — сказал я, используя слово «фак», которое тоже использовалось японцами. — Пусть несёт договор с результатами аукциона. Обсудим.

— Я ей передам.

Она склонилась надо мной.

— Я люблю тебя, мой герой! — сказала Тиэко и поцеловала куда-то в нижнюю губу.

На носу у меня ещё была повязка она мешала полноценному поцелую, а её губы моему дыханию. Мне стало вдруг смешно, я чуть отстранился, вдохнул воздух и рассмеялся. Рассмеялся и застонал от боли в груди.

— Ой! Извини! Я забыла! — отпрянула от меня Тиэко.

— Ты хочешь чтобы я остался здесь навсегда? — спросил, осторожно смеясь, я.

— Да, я хочу, чтобы ты остался со мной!

Я посерьёзнел.

— Пока это невозможно, ты ведь понимаешь? Никто меня тут не оставит. Да и, похоже, на меня тут открыта охота. И если бы не я, на тебя бы никто не нападал.

— Мой отец разберётся с ними!

— В Союзе они меня не достанут. Тем более во Владивостоке. Пограничная зона! Особый контроль! Правда, домой надо ещё суметь добраться. А до этого постараться выжить. Может мне, и в правду, лучше уехать домой?

— Не бойся, тебя постоянно охраняют.

Я закрыл глаза. Что-то «щёлкнуло» и я оказался перед входом в дом, куда Тиэко намеревалась зайти. Тело уже не болело. Да и чего ему было болеть, когда я был цел и невредим и сопел в две дырки своего аккуратного ни разу не ломанного носа.

— Постой, — сказал я и Тиэко, уже взявшаяся за ручку двери остановилась, обернулась и посмотрела на меня.

— Что такое? — спросила она.

— Неудобно как-то… В доме есть кто-нибудь?

— А кому там быть? — девушка улыбнулась. — Все внизу. И прислуга там же. Да, не бойся. Отец знает, что ты мой парень и он не против, чтобы мы встречались.

— Хрена себе, «встречались», — сказал «мой внутренний голос». — Тебя сейчас отоварят по башке.

— Пошли, — она потянула меня за руку. — Я покажу тебе дом. С террасы осмотрим окрестности. Сверху вид красивее и не дует. У нас терраса застеклённая.

Тиэко смотрела на меня просяще-жалобно, и я не смог ей ни сказать про якудза, спрятавшихся где-то в ближайших кустах какого-то вечнозелёного растения и которые проникнут вслед за нами в дом, ни отказаться от «осмотра дома». Тем более, что папа-якудза, млять, «не против, чтобы мы встречались»

— Пошли, — сказал я, мысленно вздыхая.

Тиэко открыла дверь, вошла. Я вошёл следом и прикрыл дверь. Начинало слегка поколачивать. Тиэко разулась и вышла в холл. Я, боясь оглянуться, шагнул в холл в обуви. Тиэко обернулась, нахмурилась и сказала, глядя на мои туфли:

— Надо разуться. Потом её взгляд перешёл на что-то, появившееся у меня за спиной и её глаза расширились.

Шаг назад и в сторону. Вижу фигуру, бьющую меня правой рукой в затылок.

— Да? — удивляюсь я. — Рукой? Кулаком?

На кулаке вижу кастет, перехватываю пролетающую надо мной руку за рукав и беру первого якудза на «мельницу». Якудза перелетает через мою спину, а я, не отпуская его руку с кастетом бью второго якудза ударом ноги ёко-гири в грудь. Его пистолет вздрагивает и Тиэко вскрикивает. Якудза сворачивается в положение эмбриона. Я оглядываюсь и вижу оседающую на пол и держащуюся за живот девушку.

— Не-не-не, — говорю я, и снова стою перед входной дверью.

— Э-э-э-э… Постой, — сказал я, и Тиэко, уже взявшаяся за ручку двери, остановилась, обернулась и посмотрела на меня.

— Что такое? — спросила она.

— Неудобно как-то… В доме есть кто-нибудь?

— А кому там быть? — девушка улыбнулась. — Все внизу. И прислуга там же. Да, не бойся. Отец знает, что ты мой парень и он не против, чтобы мы встречались.

— Млять! — подумал я. — И что делать? Так и прыгать туда-сюда? И плодить миры, где нам хреново? А, с другой стороны… Что так хреново, что так хреново,но не очень…

— Пошли, — она потянула меня за руку. — Я покажу тебе дом. С террасы осмотрим окрестности. Сверху вид красивее и не дует. У нас терраса застеклённая.

Тиэко смотрела на меня просяще-жалобно, и я не смог ей ни сказать про якудза, спрятавшихся где-то в ближайших кустах какого-то вечнозелёного растения и которые проникнут вслед за нами в дом, ни отказаться от «осмотра дома». Тем более, что папа-якудза, млять, «не против, чтобы мы встречались»

— Пошли, — сказал я, мысленно вздыхая.

Тиэко открыла дверь, вошла. Я вошёл следом и прикрыл дверь. Начинало слегка поколачивать. Тиэко разулась и вышла в холл. Я, боясь оглянуться, шагнул в холл в обуви. Тиэко обернулась, нахмурилась и сказала, глядя на мои туфли:

— Надо разуться. Потом её взгляд перешёл на что-то, появившееся у меня за спиной и её глаза расширились.

Шаг назад и в сторону. Вижу фигуру, бьющую меня правой рукой в затылок.

— Да? — удивляюсь я. — Рукой? Кулаком?

На кулаке вижу кастет, перехватываю пролетающую надо мной руку за рукав и беру первого якудза на «мельницу». Первый якудза перелетает через мою спину, а я, не отпуская его руку с кастетом, бью второго якудза круговым ударом ноги по руке с пистолетом. Бахает выстрел и пистолет вылетает из руки якудза. Следующий мой удар ушира