Сотня. Забытый поход - Эльхан Аскеров

– То, что лицо выделяется, я знал. А вот про руки не думал. Они ж обычно вдоль тела висят.

– Висят, да не всегда. Сам посчитай, сколько раз человек за час руками шевелит. Иной раз он и сам о том не задумывается. К примеру, просто нос зачесался или голова под шапкой. Главное, не спешить. Ты вот что скажи, – помолчав, сменил Матвей тему. – Уверен, что тот предатель ничего про тебя толком сказать не мог? Просто, пока мы тут, можно ещё кого к ногтю прижать. После-то уж самому выкручиваться придётся.

– Ну, имени своего я ему точно не называл. Всегда платил, ежели он чего интересного рассказывал. На кого работаю, точно не сказывал. Получается, ничего он знать не мог, – задумчиво высказался толмач.

– И часто на тебя так охотятся?

– За всё время второй раз. И оба раза британцы, – мрачно скривился Ахмет-хан.

– А те пятеро кто были?

– Можно сказать, наёмники из местных племен. Думаю, людоловы скорее всего. Им такой промысел привычен.

– Ну, не пастухи это были точно, – хмыкнул Матвей. – Те оружие под себя не подбирают. Пользуют то, что под руку подвернётся.

– Это верно. А с чего ты решил, что оружие особо подобрано? – насторожился Ахмет-хан.

– Последний из той пятёрки, даже подыхая, сумел револьвер из кобуры вытянуть. Едва успел ему шею свернуть. А вот так за револьвер хвататься станет только тот, кто к нему привычку имеет. Понимаешь, меня учили, что человек всегда станет хвататься за то, что ему ближе. Привычнее. Нож, кинжал, сабля. А ежели добре обучен, то за револьвер или винтовку. К огненному бою привычку иметь надобно. А такое не у каждого найдётся.

– Хочешь сказать, что он хорошо владел огнестрельным оружием? – подумав, уточнил толмач.

– О том и баю, – кивнул парень.

– Вполне может быть, – задумчиво протянул Ахмет-хан. – Во всяком случае, тут есть о чём подумать.

– Подумай. Пользительное это дело, думать, – не удержавшись, поддел его Матвей.

– Хватит лаптем деревенским прикидываться, – рассмеялся толмач. – Говорил же, не получается у тебя. Глаза у тебя, казак, слишком умные. Да и рожа, хоть и бандитская, а всё одно сразу видно, что грамотная.

Приятели от души рассмеялись. Ехавшие следом за ними казаки только с интересом прислушивались к их разговору, но диалог шёл на пониженных тонах, так что разобрать, о чём именно шла беседа, было невозможно. Чуть успокоившись, Матвей тряхнул головой и, оглядевшись, поинтересовался:

– А в Тегеране тебя ловить не станут? Раз уж здесь дотянулись, значит, и там найти могут.

– Здесь они дотянулись потому, что знали, что я к этой шкуре продажной приду, – отмахнулся толмач.

– Погоди. А откуда он знать мог, что ты именно теперь придёшь? Ты ж вроде ему весточки никакой не подавал, – озадачился Матвей.

– Верно, не подавал. Тут вот как устроено. У меня в каждом большом поселении парочка знакомцев имеется. Один так, для виду, а другой для дела. У первого всегда и переночевать можно, и от непогоды укрыться, а вот со вторым я встречаюсь, только чтобы о делах всяких узнать.

– Темнишь, – внимательно его выслушав, категорично заявил Матвей. – Ну да это твоя кухня. Мне точно ни к чему.

– Само собой, – не стал отпираться толмач. – Неужто ты решил, что я даже тебе всё как есть сказывать стану?

– Не настолько ты глуп, – фыркнул парень. – Да и не положено так. Думаю, о таком, только будучи в вашей службе, узнать можно.

– Верно думаешь, – одобрительно кивнул Ахмет-хан. – Но общую картину я тебе нарисовал верную.

– Выходит, ты всё время от села к селу, от города к городу кочуешь, всякие слухи собирая, а после, их проверив, домой письма пишешь? – высказался парень, мысленно сложив два и два.

– Ну, если совсем коротко и грубо, то да.

– И все те люди, с которыми ты дела ведёшь, друг о друге ничего не знают?

– Верно.

– Ну, тогда, может, и обойдётся, – задумчиво согласился парень.

– Признаться, я и сам в некоторой растерянности, – помолчав, тихо признался Ахмет-хан.

– А как ты понял, что ночью тебя вязать станут? – поинтересовался Матвей.

– Уж очень он сильно настаивал на той встрече. Прежде такого не бывало. Да и необходимости такой не было. Вот я и насторожился.

– Ну да. Верно. К чему ночью друг друга искать, коль всё можно за несколько минут рассказать и более вовсе не видеться, – подумав, кивнул парень.

– Вот именно. А он настаивал. Говорил, что узнал нечто такое, что мне шибко интересно станет.

– Заманивал.

– Ага.

– А на допросе что рассказал?

– Признался, что британцы ему много денег разом предложили, ежели он им назовёт человека, который всякими новостями шибко интересуется. Вот он про меня и вспомнил.

– Выходит, они не именно тебя ловили, а кого-то, кто им просто может подойти? – удивился Матвей. – И не важно, на кого он прежде работал. Так, что ли?

– Выходит, так. Понимаешь, после того клятого переворота они среди местных всякое уважение потеряли. Да ещё и погибли многие. Кто-то в бега подался. Те же шахсевены, узнав, что человек на инглизов работает, сами ему глотку перережут. У них это быстро. Британцев они крепко не любят. Да и французов тоже. Те ведь их почитай бросили, когда каша крутая заварилась. Всех бросили. И страну, и войска, и даже конфидентов своих. В общем, им теперь нужные сведения получать тяжко стало. Вот они и решили свои дела за счёт разведок других стран поправить.

– Как всегда и во всём, – презрительно скривился Матвей. – Вот ведь подлое племя. Чего ни коснись, так и норовят на чужом горбу в рай въехать.

– Есть у них такое, – кивнул толмач.

– А с нами, значит, хоть и не воюют, но и за кровников не держат?

– Это ты про персов? – уточнил толмач.

– Ага.

– Я ж говорил. Мы для них тоже зло. Но зло привычное. И воевали, и торговали, и договоры заключали. Всякое было. Но главное, что мы никогда на их власть не замахивались. Кто правил, с тем и сговаривались. Нам всегда всё равно было, кто тут на троне сидит. Главное, чтобы в драку не лез и прежние договоры соблюдал. А те же европейцы, они норовят всех под себя подмять. Им одних договоров мало. Им надо везде себя хозяевами показать.

– Колониальная политика. Кажется, это у них так называется, – проворчал Матвей, привычно ероша чуб.

– Это где ты такое слышал? – заинтересовался Ахмет-хан.

– Прочёл где-то. В газете, кажется.

– И что, по-твоему, это значит?

– Что есть империя. Кажись, метрополия называется. А есть