Японская война 1905. Книга 7 - Антон Дмитриевич Емельянов

задал самый странный вопрос, какой только можно было придумать.

– Понравилось?

– Да! – Элис не стала долго думать.

– Вы пришли сказать, что уезжаете домой? – генерал снова угадал.

– Верно.

– Наивные идеи, что можно договориться до того, как мы сумеем разбить ваших Джи-Ай Джо, тоже пропали?

– Тоже, – кивнула Элис. – А что такое Джи-Ай? Джо понятно – вы так назвали наших солдат, но остальные буквы...

– Джи, ай. Там очень много значений. От «дженерал инфантри» – пехота общего назначения до «гавенмент иссьюд» – выпущено правительством. Но мне больше всего нравится «гальванайзд айрон». В честь оцинкованных железок, что так много в вашей армии. Намекает одновременно на стальной характер и в то же время на то, что жестянки-то совсем не жалко.

– Цинично.

– Как и все в армии. Романтика убивает. И, кажется, вам пришла в голову какая-то мысль? – Макаров словно снова забрался прямо в мозг девушки.

– Да! – решительно ответила Элис. – Пришла! Я подумала, что неважно, выиграете вы или проиграете, дальше…

– Вам не важно?

– Неважно для процесса, – Элис пришлось постараться, чтобы самой не покраснеть. Как некоторые… – В итоге все равно будут переговоры, как вы говорите, когда для них придет время. И тогда такой человек, как я, в стане проигравших, – девушка все-таки придумала, куда вставить шпильку, – будет совсем не лишним. А пока… Раз уж у вас в стране так принято доверять девушкам, может, и мне предложите что-то интересное?

– А вы что-то умеете? – Макаров то ли издевался, то ли…

– Мне не надо ничего уметь, – объяснила Элис. – Я – Рузвельт. Если я останусь, ко мне пойдут все, кто не хочет или не может пойти к вам. И я могла бы пристроить этих людей и эти деньги к делу. С определенными гарантиями, конечно.

Девушка посмотрела на генерала, пытаясь понять, соображает ли он в том, о чем она сейчас ему говорит.

– ГОЭЛРО, – выдал он.

– Что?

– У нас будет, планируется… Государственная комиссия по электрификации России, то есть ГОЭЛРО. А мне нужно точно так же провести электричество в каждый дом Сан-Франциско. Так что Конфедеративная комиссия по электрификации Калифорнии – КОЭЛКА – так или иначе будет запущена. Если сможете сделать все это за свой счет, я отдам это дело вам и тем, кого вы соберете.

– Я не уверена, что у нас есть люди, у которых найдется опыт для подобной работы, – Элис невольно задумалась, какие же невероятные идеи, оказывается, скрываются за фасадом якобы древней России. И ведь газеты ничего про это не пишут!

– Специалистов найду, также смогу дать пленных для работ. Заодно проследите, чтобы их не обижали, – Макаров улыбнулся. – С вас деньги, чтобы платить им зарплаты, и закупка материалов.

– Закупка – у вас?

– Ясное дело. И, учтите, сейчас совет города обсуждает минимальные тарифы за рабочий час, и вряд ли они будут низкими.

– Процент с них тоже вам?

– Конечно.

– Возможно, когда вы говорили, что эта война – внутреннее дело Америки, вы в чем-то и не лукавили. Вы – настоящий американец.

– Если не будете справляться, лесть вам не поможет. К вечеру жду предварительную смету и план работ. Будем исправлять, – Макаров развернулся и ушел, оставив Элис растерянно смотреть ему вслед.

Бежать следом было бы совсем глупо. А стоять на месте… Впрочем, некогда ей стоять. Если она не собирается завалить все в первый же день, нужно действовать. А еще… В конце коридора мелькнула фигура княжны, и Элис подумала, что ей совсем бы не помешал опыт начальницы госпиталя. Может, генерал ее тут оставил в том числе и для этого?

– Постойте! – замахав руками, Элис сорвалась с места. – Постойте, княжна! Кажется… Как же это по-русски… Кажется, у нас теперь есть кое-что общее!

***

В конце сентября воздух в восточной Калифорнии настолько сухой, так что порой закладывает нос. Тройка Кунаева первая из разведчиков смогла добраться до идущей на Сакраменто американской армии, и теперь они внимательно разглядывали прущую на них армаду, сразу же записывая все самое важное. Задача очень опасная, потому что потом-то будут работать и аэростаты, и подкупленное население, и дальние дозоры, но сейчас они должны проверить все своими глазами. Чтобы точно ничего не упустить!

– А я бы предпочел просто сразу все передать голосом, а потом… в бега, – признался Панчик.

– Антенну бы издалека заметили, американцы не дураки, – возразил обычно молчаливый связист, приставленный к ним Черновым.

– А если как раньше – сначала провод, а антенну уже вдали?

– Есть и такие дозоры. Но даже провод – это риск. Я бы, заметив антенну, на всякий случай ее обкопал, а потом и на укрытие вышел. Поэтому так близко от врага – только сами.

Кунаев понял, что разговорчивость связиста явно от нервов, и приказал всем помалкивать. Пусть лучше потерпят, чем будут себя накручивать. Разведчик покосился на солнце и сменил позицию. Говорят, где-то в Инкоу разрабатывают линзы, которые не дают солнечных бликов, но… Пока их еще нет, а поэтому надо работать по старинке. Чтобы солнце их не выдало, следить за тем, чтобы его лучи не попали на линзы бинокля под прямым углом. Ничего сложного, а сколько жизней разведке спасла эта небольшая хитрость.

Еще один прием – не смотреть непрерывно. Постоянный пригляд замечают даже неподготовленные гражданские. А быстрый осмотр на 5-10 секунд, а потом пауза, и никакие древние рефлексы уже не могут помочь.

– Записывай дальше, – Кунаев кивнул связисту и продолжил диктовать. – Взводы идут колоннами по 4-6 человек в ряд в зависимости от ширины дороги. Легкие пушки везут своим ходом: десять процентов – паровые трактора, остальные – упряжки лошадей и мулов. Обоз для их прокорма, конечно, впечатляет.

– Последнее не записывать? – связист добавил пояснения к выведенной чуть выше цифре. Приблизительно 60 тысяч...

– Не записывать, – Кунаев снова стал серьезен. – Из пушек видно много американских на 3,2 дюйма, и также немало современных французских на 75 миллиметров.

– Интересно, снаряды, как у нас в начале Японской, в основном картечь? Или все-таки догадались сделать побольше фугасов? – задумался Панчик.

– И это тоже проверят, но не мы, – отрезал Кунаев. – Продолжаем. Движение идет частично по железной дороге, частично