Зимняя бегония. Том 2 - Шуй Жу Тянь-Эр

Шан Сижуй лишь угукнул, развернувшись к ней спиной. Сяо Лай, как представитель Шан Сижуя, вытащила заранее подготовленный красный конверт и собралась было вручить его Эръюэ Хун. Тут Юань Лань снова вмешалась и остановила Сяо Лай:

– Десятая жена, не подумайте, что я придираюсь к вам! Но тут вы не правы! Труппа «Шуйюнь» кормила вас столько лет, заботилась о вас так хорошо, что и голос, и фигура – все при вас, такая вы стали притягательная и сияющая, совсем как цветочная почка! Теперь же вы уходите, не посчитавшись ни с чем, ни на какую благодарность мы уж и не надеемся. Но уж по крайней мере поклонитесь нашему хозяину до земли [161], хорошо?

У Эръюэ Хун от смущения слезы выступили на глазах, разумеется, встать перед Шан Сижуем на колени было бы правильно, но сделать это из принуждения все же обидно. Лаюэ Хун дернулся, готовясь вступить в драку ради шицзе, если она не пожелает кланяться, и вместе с ней вышел вперед. Шан Сижуй тоже не ожидал, что Юань Лань втайне прибегнет к этому грязному приему, он подумал: «Вы задеваете ее, ну и задевайте, какое отношение это имеет ко мне?»

Говоря начистоту, хотя от Шан Сижуя с его-то характером не следовало ожидать особой заботы и внимания, однако он никогда не бил и не придирался к Эръюэ Хун, в отличие от прочих жестокосердных хозяев трупп. Скорее он обращался с актерами как коллега старшего поколения, довольно великодушно и дружелюбно. Если человек начинал втираться к нему в милость цветистыми фразами, Шан Сижуй говорил с ним сердечно и перебрасывался шуточками, если же кто-то оказывался немногословным, с трудом подбирал слова, он общался с тем человеком по делу, нисколько не затрудняя его. Самое отвратительное в Юань Лань и ее подругах было то, что они притесняли других, пользуясь своим положением. Самая отвратительная черта Шан Сижуя – полное игнорирование дел, которыми он должен был управлять. Он ничего не предпринимал, и в труппе «Шуйюнь» постоянно бесчинствовали коварные льстицы, иными словами, он был наивным и невежественным правителем.

Эръюэ Хун вспомнилось, с какой доброжелательностью относился к ней Шан Сижуй в прошлом, и, едва сдерживая слезы, отвесила ему три земных поклона. Сяо Лай в спешке помогла ей подняться и сунула в руки красный конверт. Шан Сижуй чуть развернулся и взглянул на нее:

– Впредь полагайся на свои силы!

Эъюэ Хун удалилась, а Лаюэ Хун догнал ее, чтобы проводить, и не уходил до тех пор, пока она не села в машину и не уехала, и лишь тогда, потерянный, вернулся и стал готовиться к представлению.

На следующий день, когда в труппу должны были вступить Чжоу Сянъюнь и Янь Баоли, вместе с ними к «Шуйюнь» присоединились два лаошэна, два хуаляня и один ушэн. Все они собрались в доме общества «Грушевого сада», чтобы подписать договоры и поклониться основоположникам профессии, и по обыкновению предстояло шумное зрелище. Зрелище хоть и было оживленным, но допускать на него посторонних нежелательно. Чэн Фэнтай никогда не интересовался всеми этими актерскими делами, пришел он сегодня только для того, чтобы составить компанию Шан Сижую. А раз Шан Сижуй пригласил его посмотреть церемонию, никто не посмел возражать. Кроме Чэн Фэнтая из посторонних были несколько известных в «грушевом саду» актеров-любителей, знатоки из старшего поколения и Ду Ци, охваченный огромным воодушевлением. Скрестив руки на груди, Ду Ци улыбался так радостно, словно это у него в семье прибавление, так ему приглянулись эти двое молодых актеров.

На Чжоу Сянъюне и Ян Баоли были темные халаты, чисто выстиранные и заштопанные, они подписали договоры и поставили печать отпечатком пальца. Ян Баоли, воодушевленный тем, что одним шагом вознесся на небеса, уже представлял себе, как станет знаменитым актером. Чжоу Сянъюнь же, напротив, был не так взволнован, он чувствовал лишь, что ему наконец улыбнулось счастье, больше не придется ему сносить побои и брань. Когда он ставил печать пальцем, на глазах у него выступили слезы. Пришло время кланяться основоположнику профессии, Чжоу Сянъюнь сделал все согласно правилам, отбил земной поклон и зажег благовония, а Ян Баоли после поклона вдруг развернулся и отбил челом перед Шан Сижуем, лоб его со звонким стуком трижды коснулся земли. Все присутствующие несколько изумились, не понимая, что он имеет в виду. Шан Сижуй слегка отшатнулся и задумался, почему за эти два дня все время находится кто-то, кто спешит поклониться ему до земли.

Из уст Ян Баоли вырвались следующие слова:

– Основатель профессии, которому мы возлагаем благовония, – патриарх всего «грушевого сада», Шан-лаобань же мой, Ян Баоли, патриарх. Великий патриарх, примите поклон от своего подмастерья!

Чжоу Сянъюнь так и застыл на месте в остолбенении. Если бы от него потребовали сделать так же, он не смог бы! Хотя Ян Баоли высказал то, что и у него таилось на сердце, все же он не в силах был последовать такому примеру!

Поступок Ян Баоли в самом деле выглядел несколько вызывающе. Посторонним тут же пришло на ум, что с таким безобразником какие только неприятности не поджидают труппу! Некоторые из актеров «Шуйюнь», обладающие теми же дерзкими, вызывающими замашками, почуяли в Ян Баоли родного человека и вместе с тем дух соперничества, тотчас принялись бросать на него презрительные взгляды. Неважно, как смотрели другие, ясно было, что Шан Сижуя эта лесть привела в восторг, он весь искрился самодовольной улыбкой, для вида произнес несколько уничижительных фраз и лично помог Ян Баоли подняться. Истинный невежественный правитель, при одном взгляде на которого у людей в жилах вскипала ненависть.

По окончании церемонии все собрались на пышный банкет, Чэн Фэнтай, разумеется, не пошел и распрощался с Шан Сижуем. На людях Шан Сижуй вел себя еще более-менее сносно, придавая своим манерам некую детскую наивность, он все же сохранял порядочность и серьезность, и, глазом косо не взглянув, он учтиво уговаривал Чэн Фэнтая остаться, однако в конце концов отпустил его без лишних слов.

Вернувшись домой, Чэн Фэнтай вытер лицо и собрался ужинать, как его старший помощник, то краснея, то бледнея от волнения, прибыл с донесением, что с грузом на севере случилась беда! Едва это услышав, Чэн Фэнтай тут же догадался, что именно могло произойти, нахмурившись, он спросил:

– В чьих руках сейчас товар? С нашей стороны есть урон?

Урон