Трудовые будни барышни-попаданки 5 - Ива Лебедева

Появился Миша с фляжкой коньяка. Я еще не решила, пить или не пить, как пуля была вынута.

— Мне, Михаил Федорович, дайте глотнуть, — чуть нервно сказал доктор. — Застрелюсь извлеченной пулей, если это не девяносто девять процентов.

* * *

Застрелиться доктору не пришлось — Настя была на ногах уже через сутки.

За это время один из учеников — деревенский парнишка, ездивший верхом лучше Павлуши, был отправлен с особой личной миссией в Ярославскую губернию: сказать мужу Анастасии, что с супругой все в порядке и она в Питере. А также быть готовым передать дела своему заместителю — конечно же, подобранному и натасканному Настей. И ехать в Петербург.

Главный злодей, дядя котик, покинул усадьбу на следующий день ближе к полудню, разумеется в сопровождении Миши. Напоследок он при мне обратился к супругу:

— Вы имеете право на самые мстительные планы относительно моей персоны. Но будьте милосердны к моему раненому слуге — он был верен мне, как… как секретарша вашей жены.

— Что же, — ответил Миша, — все будет по закону, с максимально возможным смягчением. Это относится и к вам — мстить я не намерен. Но был бы признателен небольшой любезности с вашей стороны — содействию в одном деликатном вопросе. Тем более это обстоятельство и так откроется во время официального следствия.

Дядя котик понял, кивнул. Уже в тот же день он, в цепях, был доставлен в особняк Ланского и рассказал начальнику моего мужа, как, будучи обуянным духом мести, сначала совершил кражу в здании МВД, после чего проник в мою усадьбу и подбросил улики. Рассказ был повторен и в присутствии Милорадовича.

Показания официально запротоколировали, и товарищ министра был очищен от всех подозрений. Милорадович даже на радостях велел подать шампанского.

— Я опасался, что нальет его в туфельку своей очередной актрисы, а ведь туфелек две, — со смехом вспоминал Миша, — но подали обычные бокалы.

Я искренне порадовалась за мужа. Жаль, не присутствовала на встрече. Тогда бы слегка захмелела и обратилась к генерал-губернатору со смелой речью: пообещайте, что не будете заставлять Николая Палыча присягать своему брату.

Ладно, успеется.

Пока же несколько дней праздничного отходняка. Отправка в тюрьму уличенных злодеев. Старший по чину аракчеевец погиб, поэтому валили на него, в общем-то по праву. Окончательное исцеление Насти. Она еще в повязках принялась за дела и подарила мне несколько часов на общение с детьми. И подготовку семейного праздника.

Как у всякого порядочного Миши, день рождения моего мужа — 25 ноября. Кстати, поблизости от именин. Их он справил на службе, будучи поздравленным множеством лиц, сторонившихся его еще дней десять назад. А 25-е — домашний, скромный праздник.

Мы подняли первый бокал, когда швейцар провел торопящегося курьера из министерства. С новостью, которая, по персональной просьбе мужа, должна была быть сообщена незамедлительно.

— В Таганроге умирает государь. Врачи не видят надежды.

Блин. Вот и третье предсказание. А я почти ничего не сделала.

В ожидании проды рекомендую попробовать попаданку-врача;) очень классная тема и написано шикарно! https://author.today/work/418539?orderId=52931069

Глава 56

Когда ожидаемая беда все же застала врасплох, первая реакция — хаотичные метания. Мы так и поступили, но не хаотично, а продуманно.

Нева недавно встала, обычному пароходу не пробиться, а запрячь тройку — быстрей, чем развести пары на ледоколе, к тому же он не опробован. Поэтому минут через двадцать мы, еще теплые от праздника, мчались в город.

Дорогой молчали. Понимали, что вряд ли успели бы и на паровом корабле. Понимали, что опоздали. Но ехать надо.

Направились в Аничков дворец. Я помнила, что именно там Милорадович устроил прессинг Николаю Палычу и убедил присягнуть.

Историческая память не подвела. Возле будущего Дворца пионеров знакомый кучер генерал-губернатора. А также удвоенный караул. И встревоженно-растерянный дежурный офицер, твердо заявляющий, что «сегодня высочайшего приема нет».

Да. Это не прославленный высокопоставленный генерал явился с докладом к великому князю, а великий князь соблаговолили его принять. То, что это визит в формате «попробуй откажи!», — не дело офицера. Нам не убедить его, что мы примчались спасать не столько Николая Павловича, сколько Россию.

— Мушка, парадный вход — не единственный. Можем войти, даже прорваться…

Обсудить дерзкую идею не успели — из дворца вышел, верней выбежал, Милорадович. И не юноша, а понятно, почему балерины без ума. Полон молодецкой прыти.

Правда, приблизившись, он сбавил шаг и сделал лицо воистину печальным. Поцеловал мне запястье, потом не просто приветствовал — обнял Мишу, как друга.

— Эх, Михаил Федорович, вам, всезнайкам, уж известно, какое горе приключилось. Горе, горе… Горе — не беда! Беды для всех нас как раз-то и удалось избежать.

Я изо всех сил сделала гримасу недоумения; супруг изобразил лицом нечто подобное. Проигнорировать нашу мимику было невозможно.

— Сами слышали, Эмма Марковна, говорят, что есть некая бумага, предлагающая обойти законный порядок престолонаследия. Говорят, или есть на самом деле — не так важно. Теперь точно известно: все выйдет по закону. Корону примет старший брат, а не младший. Получено уверение, — генерал-губернатор повернул голову, взглянул на дворец и кивнул, — младший брат присягнет без нареканий.

Вслед за Милорадовичем из дворца вышел генерал Воинов — командир Гвардейского корпуса. Взглянул на нас с неудовольствием, но с Милорадовичем спорить не стал — раз мы допущены к тайне, то допущены.

— Следовать закону — достохвально, — неторопливо ответила я, стараясь не показать тревоги и горечи, — но получено ли уверение от старшего, что он примет корону?

Теперь с удивлением взглянул уже Милорадович.

— Так вы разве не для этого ездили в Варшаву: уверить Константина Палыча, что он лучший государь, чем младший брат? Впрочем, как мы все присягнем, — сказал Милорадович, понизив голос, — деваться старшему брату будет некуда. Извольте царствовать.

И чуть улыбнулся, понимая неуместность смеха.

А я застыла. Вернулась из Варшавы победительницей… Такой себя сочла. Не выяснила, какое донесение прислал тамошний генералитет своим друзьям-генералам в Санкт-Петербург.

Простенькая интрижка, а вот попалась…

— Пойдем мы, — сказал Милорадович. — Думаю, Эмма Марковна, великий князь вас сегодня не примет.

И не поспоришь. Человек отходит от мощного морального прессинга. И мы как утешители ему не нужны.

— Такой день рождения запомнится, — сказал Миша, когда мы садились в сани.

* * *

На другой день, рано-рано, Сашку пригласили в Аничков дворец — попрощаться. Не с тезкой, а с дворцом.