Русская война 1854. Книга четвертая - Антон Дмитриевич Емельянов

сам тут же нашел нашу церковь и старого священника, который уводил оттуда три десятка ребятишек. Казалось, они были достаточно далеко от берега, чтобы не бояться любого обстрела, но ветру и яду на это наплевать. Не успеют… Как-то сразу я это понял.

Сука! Столько всего не сделано, не исправлено. От одной мысли, что новый царь и вовсе может спустить в трубу все наши успехи, хотелось выть. Но и отступить я сейчас просто не могу. Не отступил же поручик Жаров? Не испугалась Юлия Вильгельмовна? И я не боюсь!

— Прокопьев, парашют с собой? Прыгай!

— Не буду, ваше благородие! — застучал зубами мичман.

— Я приказываю, прыгай и… — я неожиданно осознал, что есть еще варианты. — Я не буду погибать, но и второй сейчас будет просто мешать.

— Так точно, ваше благородие! — Прокопьев что-то почувствовал в моем голосе и на этот раз выполнил приказ.

Я услышал щелчок отстегнутых ремней и боевой крик мичмана, а потом сразу же потянул на себя ручку высоты. Газовому брандеру оставалось всего метров триста до входа в пролив, и у меня было совсем немного времени. Давай же! Я мысленно подгонял «Пигалицу», чтобы та забиралась повыше. Туда, куда мы обычно старались не лезть со своими открытыми кабинами.

Восемьсот метров. Тысяча. Тысяча сто! Хватит, я прикинул расстояние — дальше тянуть было уже нельзя. И повернул нос вниз! С конструкцией «Чибисов» мы не могли пикировать с углом больше 30 градусов, уходили в штопор… Но на этот раз я сразу довернул руль до девяноста — вертикально вниз! И даже если что сорвется, ничего страшного — цель все равно будет прямо подо мной!

Краем глаза зацепился за уходящий в сторону западного берега парашют Прокопьева — тот успел спрыгнуть достаточно высоко, чтобы до него не могли дострельнуть из ружей или митральез. А ракетой еще попасть надо…

— Капитан! Черт, полковник! Отставить! — кто-то кричал мне в рацию, вот только я уже не мог разобрать кто именно.

Самолет так разогнался, что кровь отлила от головы, и зрение со слухом просто отключились. Я чувствовал, что сознание пытается ускользнуть, но нельзя! Приказываешь себе и держишься до тех самых «искр из глаз»! Держишься и из последних сил немного доворачиваешь нос, чтобы попасть точно в идущий прямо в центр наших позиций «газовый» корабль.

Глава 26

Руки сами докручивают штурвал — так, как привыкли за сотни вылетов до этого. А вот чтобы дотянуться до рычага пуска ракет, пришлось постараться уже мне. Спину пронзило судорогой… Мы ведь так и не поставили нормальные спинки, обычный алюминиевый лист, а вместо подушки для спины — парашют, в котором от давления чувствовалась каждая складка.

— Получи! — я выпустил ракеты с высоты всего двести метров, а потом отстегнул ремни, позволив воздушному потоку вырвать себя из кабины.

Сил дернуть за кольцо и выпустить парашют уже не было, но тут за меня сработала предосторожность. Длинный вытяжной шнур был заранее закреплен на сиденье, так что, когда я вывалился, его рвануло автоматически. Белый купол над головой, а внизу красное пламя и расползающиеся во все стороны грязные желтые облака.

Получилось! Я подорвал корабль до входа в проливы, и теперь ветер сносил ядовитую заразу вдоль побережья! Свист… Вслед за зрением ко мне начал возвращаться слух, и сразу стало понятно, что по мне стреляют. И раньше стреляли, но самолет летел слишком быстро, слишком непривычно. А вот сейчас — пуля врезалась в купол. И хорошо, я даже вниз пошел резче. Подтянул стропы, чтобы ветер поскорее сносил на восток: если дотяну до берега, выберусь.

Пули перестали лететь. Значит, враг решил попытаться взять живьем. Обернулся — так и есть. От основной группы, огибающей ядовитое облако, чтобы зайти в пролив, отделился шлюп и начал быстро двигаться в мою сторону. Я еще немного подтянул стропы. Пусть буду ближе к ядовитому газу, зато точно не в плен. Вот только до берега высоты все равно не хватило. Рухнул метрах в тридцати от ближайшего склона, сразу начал грести, чтобы побыстрее добраться до него, но и шлюп был уже совсем рядом.

— Сдавайтесь! — сквозь гудение воды в ушах до меня долетел чей-то хриплый голос, а потом и тень от корабля накрыла.

Плен? Я продолжил плыть — если хотят взять, так пусть берут. А я до последней секунды буду пытаться уйти. Не знаю зачем, но… Я продолжал бороться. А вот английскому шлюпу пришлось сбросить скорость, спустить лодку и уже на ней снова меня догонять. Правда, на этот раз они уже не стали тратить время на слова, а просто огрели меня ружьем. Я на мгновение ушел под воду, вынырнул, выпучив глаза и в глупой надежде перехватить следующую атаку. Но ее не было. А вместо лодки с попытавшимися скрутить меня солдатами расцвел огненный цветок.

Взрыв. Ракета. Сознание работало урывками, но и этого хватило, чтобы понять главное: буду стоять на месте, меня просто подстрелят. И я нырнул. Под лодку, раздирая легкие от нехватки воздуха, проплыл под ее остатками и только тут уже показался на поверхности. Постарался, чтобы из воды торчали одни губы. Вдохнуть! Над головой пролетели несколько вытянутых теней. Еще ракеты! С берега по кораблю — я прикинул направление и погреб в эту сторону. Еще одна попытка вдохнуть, на этот раз неудачно вышло — налетевшая волна ударила точно в рот, заполняя легкие. Меня неудержимо потянуло на дно, но тут кто-то ухватил меня за плечо и резко дернул.

Как оказалось, я почти и сам добрался на берега и собрался тонуть уже на мелководье.

— Степан! — я узнал закинувшего меня на плечо казака. — Спасибо!

— Сочтемся, господин полковник! — улыбался тот.

— Как вы тут оказались?..

— Увидели, что ты творишь, ну и поняли, что нужно идти прикрывать. К счастью, успели…

— Это точно, успели!

Я обернулся — рядом десантники тащили еще четырех своих раненых, а за спиной поднимался пожар. Оказавшийся слишком близко к берегу шлюп не пережил удара ракетами вплотную и теперь медленно превращался в плавучий костер. Меня как раз перестало потряхивать, и вместе с тем пришло понимание, что само сражение еще не закончилось.

— Мне нужно в небо и… информация, что там по всем направлениям, — попросил я, сделал пару шагов в сторону аэродрома и пошатнулся.

— Сейчас дотащим до полосы и разберемся, —