Быстрее империй - Сергей Фомичев

— А если и брешу? Этот слух, если правильно его подать, всем только на пользу будет. Одни не поверят, другие усомнятся, а вдруг правда? И пусть себе в Сибирь бегут, ссылать не надо будет. А тот самозванец, что на Урале воду мутит, без людей останется.

Баташёв усмехнулся, но промолчал.

Я надеялся, что ещё несколько брошенных вот так между делом упоминаний создаст нужный слух. А нет, так можно добавить писем подмётных, подкупить через Копыто рассказчиков. Будь наши правители поумнее, они бы мне помогли с распространением дезы. Если часть недовольных уверовала бы, что Петр скрывается в Америке и отправилась бы прямиком туда, то бессмысленный и беспощадный остался бы без подпитки.

Я заказал у Баташёвых всё, что оставалось на складах. В прутах, в полосах, в листах. Забрал все чугунные чушки, даже те, что ещё не остыли толком, и из глубин которых продолжал истекать жар печей. Пушки и фигуры с трещинами из-за неудачного литья скупил тоже. Пятнадцать тысяч пудов призваны были закрыть вопрос с нуждами кораблестроения на ближайшее время.

Оставалось придумать, как переправить такую тяжесть на другой конец мира. На лодке пришлось бы сделать около сотни ходок, а у меня и без того трафик получался немалый. И потом не доверял я Баташёву. Больно уж он не по доброму смотрел на меня. Как на добычу. Навидался я таких взглядов на Камчатке и опасался теперь, что если успеет здешний хозяин своих людей собрать, то запросто может тюкнуть по темечку и прикопать в болотцах своих бездонных. Хорошо, что я много денег с собой не взял, так как всегда мог смотаться в Викторию. Возможно это меня только и хранило.

Как бы всё это забрать одним махом? На Урале заводчики строили особые баржи для сплава. Не подыскать ли и здесь что-нибудь похожее? Мне ведь много не надо. Один короткий заплыв через ткань мироздания.

Похожие одноразовые суда на Оке строили для перевозки леса. Небольшая лодка, взятая за основу, обеспечивала плавучесть, а широкий настил, выпирающий далеко за борта предназначался для навалки груза. Но под железом такое судно неминуемо развалилось бы, а нет, так перевернулось бы и утонуло вместе с товаром. Так что пришлось поискать обычный речной кораблик.

Рядом, в Касимове, нашел подходящий. Из нескольких выбрал самый ветхий, перенёсший, наверное, не один рейс до Астрахани и обратно. Кораблик дышал на ладан и ещё одну навигацию вряд ли бы пережил, а потому артель, владевшая им на паях, была рада сбыть заваль с рук. Но до Выксы я их попросил довести покупку. И только тогда смотался в Викторию, за монетой и ассигнациями. Заодно узнал, где Тропинин, чтобы не попасться ему на глаза с необычным грузом.

— На материк подался. К устью Стольной. С дикарями про вырубку леса говорить.

Стольной рекой зверобои называли Фрейзер. На одном из местных наречий название звучало Столан или как-то так, а парни привычно подыскали близкое слово в родном языке.

Лёшка же собирался рубить древесину так далеко от верфей по одной лишь причине — оттуда её легче было сплавлять. Ближайшие рощицы, где позволили индейцы мы вырубили, а масштабы поточного производства требовали значительных объемов сырья. Тащить же тяжелые стволы из глубины острова по суше было гораздо сложнее, тем более что и лошадей у нас пока на всё не хватало. С другой стороны, по воде, даже несмотря на большие расстояния, мы могли привозить дерева сколько угодно, а Фрейзер был окружен лесами.

Отсутствие Лёшки позволяло переправить груз непосредственно в залив Эскимальт, не придумывая трюков с перевалкой и дроблением на партии где-нибудь в тихом месте.

Пока работники Баташёвых загружали судно железом и чугуном, я облазил каждый его угол, прикидывая, как смогу управляться с такой махиной в одиночку. Получалось, что без помощников не обойтись. По крайней мере, на первых порах.

Пришлось вернуться на берег и разыскать давешних артельщиков. Они уже собрались уходить на лодке к чернореченскому плотбищу, чтобы построить там новый кораблик, но я остановил их и предложил заработать.

— Поможете мне отогнать судно вниз по реке? Тут недалеко, до Мурома только. Работы на полчаса-час. А вам всё одно по пути.

Артельщики с сомнением посмотрели на всё увеличивающуюся осадку, на груду железа, которую крепостные под надзором приказчика продолжали перетаскивать на борт.

— Потонет, — предположил старшина. — Даже до Мурома не дойдёт, если, скажем, ветер поднимется. И от мели на нем не увернешься. Тяжёлый. На стремнине не удержится и встанет. А там быстро разобьёт волнами.

— Потонет или на мель встанет, то не ваша забота. У вас лодка есть, спасётесь. Даю пятьдесят рублей на круг.

Лодку артельщиков, как и мою собственную, мы привязали за кормой, так что в любую из них можно было легко перебраться, а хитрая привязь не позволила бы тонущему кораблю утянуть их за собой.

Никогда мне ещё не приходилось проталкивать через пространство такие огромные массы. Я вообще не был уверен, что номер пройдёт, и я не окажусь среди обломков в воде. Тут и лодка не поможет, а потому в качестве спасательного средства я приготовил пустой бочонок, оплетённый верёвками. Случись крушение, до берега как-нибудь дотяну.

Прежде чем отойти от пристани, мы убрали парус с единственной мачты, а якорь, представляющий собой груду камней и корягу, скреплённых воедино канатами, не стали вытаскивать на палубу, а, прихватив верёвкой, оставили висеть над водой. Канат же смотали с ворота и аккуратно сложили в бухту. Теперь я мог в любой момент перебить крепёж и освободить якорь.

— Давай! — крикнул я.

— С богом! — перекрестились артельщики и шестами начали отпихивать тяжёлое судно от пристани.

Шло оно тяжело. Только минут через десять мы выбрались на стремнину, и кораблик потащило потоком.

— Лишь бы ветер не поднялся, — сказал старшина. — Волну нагонит, не приведи господь!

Ветра я дожидаться не собирался.

— Садитесь в лодку и отваливайте. Дальше сам управлюсь.

Команда посмотрела на меня как на сумасшедшего, но, получив вперёд плату, перечить не стала. Я встал к рулевому веслу, а бывшие хозяева осторожно перебрались в лодку и отвели её в сторону.

До ближайшего поворота реки кораблю ничего не угрожало. Я потянул время, собираясь с духом, несколько раз проиграл в уме, как буду действовать и, наконец, решился на прыжок.

Залив Эскимальт встретил речного выскочку хорошей погодой, но без проверки на вшивость всё же не обошлось. Я тысячу раз перескакивал из одной среды в другую на лодке и почти не ощущал разницы, разве что уши иной раз закладывало от перепада давления. Но тяжелогруженый корабль содрогнулся, как подстреленный мамонт. Солёная вода выталкивала его вверх, инерция тянула вперёд, а набегающая волна ударила в борт. Для морского судна пустяк, но речное, забитое под завязку железом, угрожающе закачалось, едва не черпая бортами воду. Я уперся ногами в настил и нажал на кормило, разворачивая корабль носом к набегающим волнам. Инерции полученной на реке едва хватило для маневра. Однако и с поворотом угроза совсем не исчезла. Закрепив весло, я бросился на нос и рубанул топором по креплению. Якорь плюхнулся в воду. Бухта таяла, как бинты человека-невидимки, канат исчезал в воде, а я вдруг засомневался, хватит ли запаса, рассчитанного на речные глубины. Мне повезло, что в этом месте оказалось не так глубоко, и вскоре якорь улёгся на дно. Я уцепился за ворот, выбирая слабину. Затем закрепил ворот и только тогда огляделся.

Теперь я мог с уверенностью сказать, что способен перетаскивать через пространство объекты, не превышающие в радиусе десяти метров. То, что заменяло кораблю бушприт, срезало напрочь вместе с кончиком носа. Корма уцелела, так как находилась ближе к окончанию ручки кормового весла. Зато шедшая на буксире лодка исчезла, оставив нетронутым хитрый узел и обрывок верёвки. Оставалась, впрочем, версия, что предел возможностей заключался не в радиусе, а в массе. И будь корабль, скажем, нагружен сеном, я легко перетащил бы его целиком. Но дополнительные эксперименты следовало отложить до лучших времён. Пока же мне предстояло хоть как-то закончить этот.

На берегу появление судна заметили и выслали несколько байдарок. Судя по вооружённым мушкетами туземцам, те вряд ли спешили на помощь, а скорее намеревались взять пришельца на абордаж. К счастью ещё до залпа меня узнал Чиж.

— Ворон! — крикнул он громко.

Из соседних байдарок раздался торжественный рёв, сопровождаемый потрясанием мушкетов и копий. Так, наверное, в древней Элладе встречали героев.

— Окунев здесь? — спросил я Чижа.

— Ушел ещё утром.

— Тропинин не вернулся?

— Нет.

— А кто-нибудь из шкиперов есть?

— Никого, все в Виктории или в море…