Лабух - Иван Валерьевич Оченков

Вполне, — не очень уверенно ответил Жорж. — Дядюшка слыл человеком оригинальным, но такими вещами не шутил.

— В таком случае, вам и карты в руки.

Подробностей поисков я не видел. Очевидно, Болховский знал какие-то ориентиры, потому что вскоре определил нужное ему место и принялся за работу. Котов время от времени ему помогал. Наконец, шум стих. Судя по всему, их усилия увенчались успехом, потому что оба шпиона склонились над своей находкой.

Все это время, я боялся не то что шевелиться, но даже дышать. Стоило мне привлечь внимание «кладоискателей» и эта авантюра стала бы последней в моей не такой уж и длинной новой жизни. Оставалось надеяться, что получив желаемое, они скоро уйдут, после чего можно будет последовать их примеру. Но, увы…

Сначала внизу кто-то восхищенно присвистнул. Кажется, это был Котов.

— Черт меня раздери! Сколько это может стоить?

— До революции не менее ста пятидесяти тысяч золотых рублей. Сейчас даже не рискну предполагать.

— Изрядно!

— Вы правы. Осталось лишь вывезти их из Совдепии. И тогда для нас с Машей наступит новая жизнь.

— Только для вас?

— Вы получите свою долю, как мы и уговаривались.

— Да-да. Помню, десять процентов…

— Вы чем-то недовольны?

— Ну что вы, милостивый государь…

Что происходило дальше, я точно не знаю. Очевидно, первый удар Котов нанес, ещё не закончив говорить. Затем послышался шум борьбы, не продлившейся слишком долго. Сквозь щель в полу было видно, что Болховский лежит на полу, а его убийца сидит рядом с ним. И тут до меня донёсся смех. Такой резкий и отвратительный, каким, судя по виденным мною фильмам, смеются пациенты психиатрических лечебниц. Похоже, он сошел с ума…

Хохот оборвался так же внезапно, как и начался, но в этот момент, как на грех, под моей ногой хрустнула щепка.

— Кто здесь? — подскочил Котов. — Выходи, стрелять буду!

[1] Заём Свободы — государственный заём Временного правительства.

Глава 23

Казалось, что выпущенная из нагана пуля просвистела совсем рядом. Буквально, еще чуть-чуть и задела бы. Но что еще хуже, от поднятой ей пыли ужасно засвербело в носу. Тем не менее, каким-то невероятным усилием воли мне удалось сдержаться и не чихнуть, а совсем потерявший разум белогвардеец продолжал вглядываться по очереди во все темные углы, потом резко оборачиваться, пока его нервы окончательно не выдержали и он, рыча при этом, как дикий зверь, выбежал вон.

Прошло немало времени, прежде чем я смог успокоить сердцебиение и решился спуститься вниз. Казалось, что все кончено. В особенности для одного весьма самонадеянного музыканта. На руках труп, отбившего у меня девушку человека, причем не просто на улице, а в арендованном мною же складе. Милиция будет просто в восторге, а ГПУ и не подумает защищать. Артузов никогда не простит провала его хитроумной комбинации, Целинская исчезнувшего клада, а Маша, ради которой я и влез в эту авантюру, того, что я ей врал… впрочем, последнее теперь уже совершенно не важно! И что прикажете делать в такой ситуации? Остается только одно ­– бежать…

Я уже почти решился, когда мне показалось, что рядом с лежащим на полу Болховским что-то зеленовато блеснуло. Первой мыслью было, что это стекляшка, но потом все же решил его рассмотреть. Нет, у бутылочных осколков не бывает такой правильной формы размером с хороший такой желудь! Черт мне подери, этот сумасшедший мерзавец так волновался, что рассыпал часть своей добычи и даже не заметил этого! А может тут есть что-нибудь еще?

Увы, но тщательный осмотр места происшествия так ничего и не дал. Изумруд, а мне очень хотелось, чтобы этот красиво огранённый камень оказался именно им, был только один. Разве, что-нибудь могло закатиться под незадачливого наследника?

Но когда ваш покорный слуга попытался повернуть бренное тело Жоржа, тот издал нечто вроде слабого стона.

— Ты что жив⁈

Ответом мне был еще более слабый звук, но сомнений уже не оставалось.

— Эй, пацаны! — что было сил, заорал я, пряча драгоценный камешек в карман.

— Чего тут? — осторожно заглянул внутрь через время Муха.

— Найди извозчика быстро!

— Найти-то найду. Только кто же за мной поедет…

— Черт! Тогда посиди с этим человеком.

— Это мы запросто!

— А где Зубарик?

— Так он за тем побежал…

Еще в прошлой жизни заметил, если такси не нужно, вокруг просто рябит от канареечного цвета машин. Зато когда на кону вопрос жизни и смерти… с конными экипажами та же история! Но, так или иначе, транспорт нашелся, и мы повезли едва живого шпиона к врачу.

— Что тут у нас? — склонился над ним старорежимного вида дед в пенсне. Как немного позже выяснилось, довольно-таки сердитый.

— Упал неудачно, — буркнул ему в ответ, после чего произнес довольно-таки банальную фразу. — Скажите, доктор, он будет жить?

— Молодой человек, — укоризненно посмотрел на меня эскулап. — Вы понимаете, что при таких травмах, просто необходимо вызывать милицию?

— Без них совсем не справитесь?

— Если это шутка, то в высшей степени дурацкая!

— Простите. Но что все-таки с его здоровьем?

— Да нормально все! Асфиксия никому на пользу не идет, но, слава богу, ничего непоправимого не случилось. Но все-таки вынужден повторить вопрос, что между вами произошло?

— Э… вы решили, что это моя работа? Нет, он повздорил с одним нашим общим знакомым.

— Очень может быть. У него есть родные?

— Да. Невеста.

— Чудно. Ему понадобится уход.

— Но мы завтра уезжаем.

— Что за глупости⁈ И речи быть не может, слышите вы? Больной нуждается в покое!

Следующий час своей единственной и неповторимой жизни вашему покорному слуге пришлось потратить на рассказы о происшедшем. Сначала с составлявшим протокол милиционером, затем с непонятно как узнавшей о трагедии Куницыной. Потом прибежал Могилевский.

— Как это произошло? — зло глядя на меня, прошипел чекист.

— Понятия не имею. Это ты в последнее время с Котовым не разлей вода.

— Хочешь сказать, это моя вина?

— Да успокойся, наконец! Все в порядке…

— О чем ты говоришь? Ведь если Болховский умрет, нам всем крышка!

— Ни черта с ним не сделается. А тебя еще и наградят. Шутка ли, настоящих заговорщиков нашел.

— Как говорили при старом режиме, твои бы слова, да богу в уши!

На какой-то краткий миг мне показалось,