Бастард Александра - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

class="p1">Пересчитываю глазами его сторонников и нахожу ровно девять депутатов. Веду взглядом дальше. У Ономарха, племянника покойного Аристомена, — семь. Рядом с Эвитом плотной группой сидят шестеро, а дальше более вольготно расположились независимые. Их — девять. Всего вместе с нами получается тридцать шесть. Эта цифра считается священной и не меняется уже почти целое столетие.

«У нас меньше всех! — подтверждаю про себя то, что я и так знал. — Всего пять депутатов! У Полиоркетов самое большое число сторонников, и это неудивительно: шансы на победу у Никанора, как считает большинство, наиболее предпочтительные».

Почему? Да потому что за поддержку на прошлых выборах покойный Аристомен обещал Никанору, что тот станет следующим председателем. Договорничек! Значит, клан Тарсидов проголосует за Никанора, а за это их нынешний глава Ономарх получит должность стратега. Ну а Эвит? Тот тоже проголосует за Никанора, тогда ему оставят его прежнюю казначейскую должность. Таков расклад, и ни для кого он не секрет, так же как и то, что нам, то есть клану Фарнакидов, не хватит сил этому помешать, даже если с нами проголосуют все независимые.

Так думает Никанор, так думает Ономарх, племянник покойного Аристомена, занявший место дяди в совете, и так думают депутаты из их кланов, потому как считают, что Эвит и его люди отдадут им свои голоса. Их уверенность непоколебима, поскольку мало кто знает о нашей вчерашней встрече с казначеем Эвитом и о всех тех переговорах, что мы с Мемноном и Ширазом провели за последний месяц.

Да, мы провели, можно сказать, титаническую работу, результат которой пока еще невозможно оценить в полной мере. Сегодня мы увидим, насколько плодотворны были наши труды вообще, и, самое главное, насколько результативной была наша вчерашняя встреча с казначеем Эвитом.

Мы приехали в его поместье уже во второй половине дня. Я, Шираз и Мемнон. Я, потому что являюсь негласным идейным вдохновителем и творческим мотором всего предприятия. Шираз — его официальное лицо, без него с нами никто даже разговаривать не будет. Ну а Мемнон у нас за секретаря и бухгалтера одновременно, без четкой финансовой базы, какие переговоры!

Нас не ждали, но и увиливать от встречи казначей не стал. Встретивший нас у ворот слуга почтительно провел в приемную залу, где и оставил на попечение двух дворовых рабынь. Те устроили нас на расставленных «шезлонгах» и предложили взрослым разбавленного вина, а мне сладкой воды с медом.

В лучших традициях здешних понятий, Эвит заставил нас изрядно потомиться в ожидании. Мы уже осушили свои бокалы, прежде чем он вошел в зал. Закутанный в парадный гиматий, он вежливым полупоклоном поприветствовал Шираза и прошелся взглядом по моему лицу и Мемнону, как по пустому месту.

Шираз ответил хозяину должным приветствием, ну а мы, как «пустое место», просто промолчали.

Примостившись на лежаке напротив Шираза, Эвит принял от рабыни чашу с вином, но, прежде чем отпить, вопросительно взглянул на гостя.

— Итак, почтеннейший Шираз, что привело тебя ко мне?

Изобразив радушную улыбку, тот в знак полной искренности прижал обе ладони к сердцу.

— Ты не поверишь, Эвит, но я здесь, в твоем доме, лишь для того, чтобы уберечь тебя от грозящей опасности.

Эти слова ничуть не напугали хозяина, но он все же удивленно развел руками.

— О чем ты говоришь, Шираз? Какая опасность может грозить мне в стенах родного города⁈

Вместо ответа Шираз молча уставился на хозяина дома проницательным взглядом, мол, я всё понимаю, можешь ничего не говорить.

«Неплохо! — мысленно оценил я тогда умение своего родственника вести беседу. — Эта многозначительная пауза должна заставить Эвита засомневаться и занервничать!»

Промолчав даже больше, чем требовалось, Шираз наконец словно бы нехотя произнес:

— Я говорю о тех вещах, что очень сильно компрометируют тебя, Эвит. Например, о фибуле с рубином, что ныне красуется на гетере Алтеи, о золотом кольце с изумрудом, коим недавно хвасталась твоя жена, и о том новом доме, что недавно купил твой племянник Комий.

Лицо хозяина слегка омрачилось, но выдержку он не потерял.

— Не понимаю, как то, о чём ты говоришь, может мне навредить или, того хуже, угрожать⁈ Мало ли грязных сплетен ходит по городу! Я занятой человек, и у меня нет времени выслушивать всякую ерунду! Что там купил племянник или какая-то Алтея — меня не касается. Это их личные дела, как и любого гражданина Пергама.

Пока все шло точно по моему сценарию, словно бы Эвит тоже его читал и запомнил так же хорошо, как и Шираз. Мы пришли в дом казначея, дабы припугнуть его тем беззастенчивым казнокрадством, что он позволил себе в последнее время. Мои шпионы проследили все эти покупки, а связать траты на них с поступающими в городскую казну деньгами оказалось совсем нетрудно. Деньги собирались со всех горожан как дополнительный налог на оборону, но все знали, что они шли на наем и вооружение тех двух тысяч воинов, что безвременно почивший председатель обещал послать в войско Антигона. Их воинский лагерь стоял совсем недалеко от нашего поместья, и, едва я получил донесение о тратах господина казначея, то первым делом сравнил вооружение, что имелось в лагере, с тем, что красовалось в тех отчетах, кои смог предоставить мне Шираз. Разница впечатлила, и тогда я довольно усмехнулся.

«Ну что, господин казначей, вот вы и приплыли!»

А в тот вечер, в доме Эвита, роль обвинителя мы предоставили Ширазу, и тот, надо сказать, делал это не без удовольствия.

— Конечно, многоуважаемый Эвит, — продолжил он не торопясь, явно наслаждаясь моментом, — расходы гражданина Пергама — это всегда личное дело гражданина, за исключением тех случаев, когда тот путает государственные деньги со своими личными.

Казначей тут же разразился наигранным возмущением.

— На что это ты намекаешь, уважаемый Шираз? — Он прошелся по нам грядным взглядом, на что Шираз ответил невозмутимой улыбкой.

— Ну что ты, уважаемый Эвит, никаких намеков! Я только хочу, чтобы ты взглянул вот на этот документ. — Он развернул свиток, но вместо того, чтобы передать его хозяину дома, начал читать:

— Из казны города Пергама на вооружение трехсот гоплитов выделено семь с половиной талантов золота, или четыреста пятьдесят мин серебра, или одиннадцать тысяч двести пятьдесят коринфских тетрадрахм. — Он поднял голову и обвел всех взглядом, словно бы спрашивая, до всех ли дошла значимость названной суммы. Выдержав непродолжительную паузу, он продолжил тем же монотонным голосом:

— На вооружение одной тысячи семисот фалангитов город выдал