Меченый. Том 4. Точка кипения - Андрей Николаевич Савинков

не трогали — тем более что по букве закона там всё было честно, — просто не желая ещё сильнее усугублять конфликт с руководителями нацреспублик, но раз уж они первые открыли «боевые действия»… Последний месяц специально созданный Отдел по борьбе с легализацией незаконных доходов — ОБЛНД, аббревиатура получилась не слишком звучной, но это и не главное — активно трусил таких вот потерявших всякие берега «самозанятых». И суммы там, по поводу которых шли разбирательства, уже активно приближались к семи нолям.

В ином случае я, наверное, не решился бы на такое общее наступление на широком фронте, но раз уж представилась возможность… Режим ЧС-то никто не снимал, армия продолжала находиться в повышенной готовности, на дорогах столицы блокпосты, по городу ходили патрули с автоматами, кое-где стояла тяжёлая техника, всем видом демонстрируя, что шутки шутить тут никто не намерен.

Военные на улицах советских городов выглядели дико и непривычно, но зато, когда в Душанбе попытались организовать массовые демонстрации против снятия с должности Махкамова и назначения вместо него украинца Кучмы — а чего бы и не использовать перспективный кадр, в отрыве от родных мест, глядишь, и польза будет от него — вояки совместно с ОМОНом быстро это дело разогнали, смогли повязать часть зачинщиков и быстро раскрыть ещё один «национально-буржуазный заговор». Вроде бы после этого — а также после «решения эстонского вопроса», где Вайно тоже переместился из тёплого кресла в СИЗО, — остальные руководители республик поняли, что шутить никто не собирается, и смирились. Впрочем, я бы совсем не удивился прилетевшей откуда-то пуле, слишком уж много интересантов оказалось тут в проигрыше.

— У тебя нет ощущения, что наша партия где-то свернула не туда? — Мы сели обратно в машину, решение было принято, смысл дальше исследовать дом просто отсутствовал. — Что не про это коммунизм? Не про постоянную борьбу с байством на местах. Эти все товарищи, на всех собраниях вещающие о коммунистическом единстве, только дай им волю — разорвут страну на кусочки для обретения личной власти.

— Знаешь, ещё два месяца назад я бы тебе сказал, что ты устал, перетрудился и посоветовал бы махнуть в Крым на недельку.

— Но?

— Но теперь я готов пересмотреть свои взгляды, — в голосе Лигачёва послышался горький смешок. Для многих честных партийцев события последних двух месяцев стали настоящим потрясением. Дело даже не в попытке убийства лично меня или в каком-то националистическом выступлении в республике. Тут скорее вопрос в развале того хрустального домика спокойствия, который власти СССР выстраивали последние 25 лет. Мол, ничего не может произойти, завтра всё будет точно так же, как вчера. А тут вот какой кунштюк нарисовался.

— Партию нужно будет чистить.

— Куда уж сильнее…

— Я про низовой уровень, не только про ответственных работников. У нас слишком много примазавшихся. Огромное количество людей, которые вступают в партию просто потому что так положено. Ну и за привилегиями, конечно, а не для того, чтобы изменить мир к лучшему, — ЗИЛ налетел колесом на какую-то кочку, я дёрнулся, едва не прикусил язык, тихо выматерился и продолжил мысль. — Перед войной в партии состояло полтора миллиона человек. Сейчас у нас пятнадцать миллионов членов и кандидатов. Вот скажи мне, Егор, положа руку на сердце, когда партия была сильнее — тогда или сейчас?

— Что ты предлагаешь? И вообще пора публиковать программу съезда, сколько можно тянуть?

— Боюсь, что меня точно пристрелят, когда я выложу на стол карты, — немного грустно усмехнулся я. Ничего ещё не закончено, большая драка будет на съезде, именно там определится — будет пациент жить или не будет. И под пациентом я имею в виду весь СССР. — А насчёт чистки партии… Отменить спецраспределение продуктов. Запретить принимать подарки дороже пятидесяти рублей, приравнять их к взяткам. Снять запрет на занятие должностей людьми без партбилета. Провести проверки соответствия расходов доходам партийцев.

— Не любишь ты наших среднеазиатских и кавказских товарищей, — Лигачёв мгновенно уловил направление ветра. Тут не нужно было быть гением, чтобы понять, против кого будут направлены такие реформы в первую очередь.

— А они не красна девица, чтобы их любить, — я потянулся, вытащил из специального отсека бутылку «Боржоми», одним движением «свернул ей голову» и приложился прямо из горла. — Нужно пользоваться окном возможностей, проводить прямо сейчас самые жёсткие изменения, пока на них имеется моральный мандат. Читал Макиавелли?

— Да. Уж, читал, — как-то совсем по-стариковски прокряхтел Лигачёв и поёрзал на кожаном сиденье лимузина. — Ладно, авось пронесёт.

Уверенности в голосе главы партии по идеологии не чувствовалось ни на грош. Некоторое время мы ехали молча, после чего я свернул разговор на другую тему.

— Отдашь Разумова?

— Зачем тебе Евгений Зотович? — Разумов был заместителем Лигачёва в секции организационно-партийной работы. Проявил на этой должности немалое кадровое чутьё, например он был тем человеком, который выступал категорически против выдвижения Ельцина.

— Хочу его первым секретарём в Эстонию направить. На усиление, как тебе такая мысль?

Все произошедшие в феврале–марте события запустили целую цепочку перестановок. Днепропетровский хохол Кучма поехал в Таджикистан первым секретарём. Ивашко, который до моего телевизионного назначения главой Украины вообще-то занимал должность первого секретаря Харьковского обкома, отправился руководить Азербайджаном. Из Еревана в Киев был переброшен Демирчян с командой для чистки бывших выдвиженцев Щербицкого. В Киеве от такого манёвра охренели по полной, там-то привыкли, что именно Украина является «донором кадров» для всего Союза, и тут такая подстава. Но пока на ещё один открытый бунт против нового руководства не решились.

Пуго отправили руководить Казахстаном, на его место перевели Гроссу из Молдавии. Молдавия хоть и была больше Латвии, но в неофициальной табели о рангах прибалтийские республики котировались всё равно выше.

Короче говоря, была запущена «карусель», призванная максимально перемешать всех первых секретарей, оторвать их «от корней» и сделать повторение попытки переворота просто невозможным.

Конечно, такая кадровая чехарда вызывала тихое ворчание среди партийцев, однако всерьёз возражать мне никто не торопился. В воздухе отчётливо витал запах 37-го года, и высовываться с критикой центральной власти в такой ситуации дураков просто не имелось.

Посмотрим, что они ещё скажут, когда будет опубликована программа съезда. Вот тогда, уверен, у многих партийцев так пригорит пятая точка, что спрос на сухое в стране вырастет лавинообразно.

Интерлюдия 5

Командировка

1 мая 1987 года; город «Н», СССР

ПРАВДА: Очистить ряды! Генеральный