Союз-77. Книга 1. Теория заговора - Дмитрий Ромов

Спал я беспокойно, но долго, и разбудила меня, как ни странно, Зоя. Она села на край кровати и улыбнулась.

— Ну что, похоже, наш роман подходит к концу.

— Отзывают, сестра? — с пониманием спросил я.

— Похоже, вздохнула она. Точно не сказали, но, кажется, будет мне на орехи.

— Не переживай, тебе не за что. Если кому и будет, то только мне.

— Ты мне ещё спарринг должен, — подмигнула она.

— Ну, спариться с тобой, я всегда рад, — улыбнулся я.

— Балбес, — фыркнула она, резко наклонилась и чмокнула в губы.

— Ого! — широко раскрыл я глаза.

Она тут же вскочила и отпрыгнула в сторону ещё до того, как я успел бы обнять, прижать и начать её тискать.

— Только без рук! — строго заявила Зоя. — Я чего пришла. Сегодня в час тебя приглашают на встречу. Запоминай адрес.

— Это что, служебная квартира?

— Да.

— Сёмушкин будет?

— Будет. Смотри, не проболтайся про больницу.

— Не проболтаюсь, не бойся, — кивнул я. — Но ты сходи на приём к другому врачу. Всегда лучше собрать несколько мнений.

— Ладно… Ну, я пошла…

Перед тем, как отправиться на встречу с Сёмушкиным, я позвонил Леониду и сообщил, куда и во сколько иду. По Люсе информации пока не было. Вернее, адрес родителей нашли, и даже выяснили, что она собиралась приехать, но на утреннем поезде из Москвы её не было. Впрочем, более вероятно, что она приехала бы после обеда.

Жаль, что не утром.

Место встречи было назначено на Маяковке. Старый доходный дом в Трёхпрудном переулке производил тревожное впечатление. Давно не знавший ремонта, он выглядел мрачным и немного зловещим.

Оружие я не брал. Объяснять его происхождение было не с руки. А объяснять бы пришлось. Я не сомневался, что меня обыщут. В подъезде было сыро и прохладно. Тёмная метлахская плитка на лестничных клетках кое-где была выбита. Стены давно не знали покраски. Я поднялся на третий этаж, подошёл к нужной квартире и коротко нажал кнопку звонка.

Раздались шаги и дверь открыл молодой человек, как две капли похожий на того, что впустил на явочную квартиру профессора Плейшнера. Приятный, воспитанный, вежливый.

— Григорий, — улыбнулся он, — вы пунктуальны. Проходите, пожалуйста. Проходите.

Он отступил, а я вошёл в сумрачную прихожую. В нос ударил запах табака. В квартире было основательно накурено.

— Не разувайтесь. Сюда, пожалуйста.

Плашки паркета под ногами постукивали. Ремонта здесь не было очень давно. Ладно, какой паркет, нужно было собраться и быть предельно внимательным. Сценариев этой встречи могло быть несколько, и я все их примерно представлял. Пустота в груди и мороз в голове — вот, что мне было нужно.

Дверь в гостиную открылась, и я вошёл в просторную комнату, в которой находилось несколько человек. Сердце подпрыгнуло и повисло в пустоте.

— Пустая грудь, морозная голова, — улыбнулся я и встал так, чтобы иметь, в случае чего, оперативный простор.

Вариант сценария встречи был неблагоприятным. В кресле сидел хряк Васёк Сомов со страшной синей мордой.

— Привет мумми-троллям, — кивнул я. — Выглядишь лучше, чем я ожидал.

Я едва заметно повёл плечами, расслабляя мышцы.

Кроме Васька в комнате находились ещё четверо крепких мужчин, знающих толк в драке. А вот полковника Сёмушкина здесь не было.

— Твоя девка у нас, — прохрипел Сомов, и интеллигентный молодой человек, встретивший меня у порога, протянул мне фотографию Люси. Лицо её было перепугано, а руки скованы браслетами. Она сидела на стуле в тёмном просторном помещении.

Васёк встал и сделал пару шагов в мою сторону.

— Не напомнишь мне, что ты говорил о нашей следующей встрече? — с трудом произнёс он.

— Пожалуйста, — внешне спокойно кивнул я.

Но за этим спокойствием начиналась буря. Настоящая, грозная и ужасающая.

Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный.

То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и — тучи слышат радость в смелом крике птицы.

В этом крике — жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике…

— Я сказал, — всё ещё спокойно добавил я, — что если ты не сделаешь правильный вывод, то у тебя будет только два пути. Пенсия по инвалидности или прощальный салют над могилой. Ты что предпочитаешь?

21. Ставки повышаются

В глазах Васи Сомова вспыхнул недобрый огонь. Злой, инфернальный и жестокий.

— А чё ты мне там за Ёпэрэсэтэ тёр, не напомнишь? — подмигнул и тут же скривился он от боли.

— Могу напомнить, — кивнул я. — Он часто говорил, что даже на самую хитро закрученную жопу найдётся отвёртка.

Я тоже подмигнул и прежде, чем Васёк лопнул от ярости и злости очень резко и точно нанёс ему удар в ямочку под кадыком, туда, где шея соединяется с грудью. Я хорошенько ткнул туда двумя сложенными пальцами.

Точка малоизвестная, да и нанесение удара требует определённых навыков и хорошей проработки, но у меня получилось. Васёк моментально вышел в астрал, а его гориллоподобные товарищи, расслабленные и усыплённые чувством численного превосходства, даже не успели понять, что сейчас произошло, не то, что отреагировать.

А вот это было явным упущением с их стороны. Явным и непростительным. А если война, а если враги? Так и будете стоять, глазами хлопать и клювами щёлкать? Клесты прилетели. Знаменитая на весь мир картина Г. А. Стрельца так и называлась, «Клесты прилетели».

Сухая ты, нет в тебе искры Божьей, — запел во мне Петя Налич, которого любил один пацан-старлей из управления. — А шарм, если был, то иссяк. Высохло всё обаянье…

Для танца, скажу я вам, нужна не только безупречная техника и чувство ритма. Для танца нужна музыка. И не просто музыка. Тебя должно переть, нести на волнах этой музыки, чтобы она пронизывала тело, переплетаясь с волокнами мышц, с сосудами и жилами. И когда её вибрации начнут соединяться с вибрациями твоего сердца, а её острые резкие звуки начнут прошивать печень и серое вещество, вздымая муть, подобно крупному граду, бомбардирующему лужи на земле, тогда только и получится то, что можно назвать словом Танец.

Танцы, танцы, пустые слова — это всё, что так любишь ты!

Я крутанулся на месте, я поймал ритм,