Чёрный дембель. Часть 3 - Андрей Анатольевич Федин

компанию (Котова и Торопова сидели за столом, Артурчик развалился на стуле, бренчал на гитаре). Покачал головой.

- Не у меня, - ответил он.

И протянул конверт мне.

- Что там? – спросил Артурчик.

Он накрыл рукой струны гитары, вытянул шею: присматривался к конверту. Лена Котова взмахнула рукой, отогнала кружившую над тарелкой со сливами осу. Торопова зевнула.

- Из Москвы, - сообщил Кирилл.

- Серьёзно? – сказал Прохоров.

Я взглянул на конверт – увидел знакомый каллиграфический почерк.

- Кто это Чёрнову из Москвы письма шлёт? – спросила Наташа.

Она сощурилась.

- Я, кажется, догадываюсь, кто, - ответил Артур.

- Ага, - сказал Кирилл. – Ты правильно подумал.

Он уселся за стол, взял из тарелки сливу. Взглянул на Лену Котову и тут же опустил глаза. Будто заинтересовался пятном на поверхности столешницы.

Прохоров пощёлкал пальцем.

- Эта… как её… Настюха, что ли? – спросил он.

Мой младший брат кивнул.

- Что за Настюха? – сказала Торопова.

- А!..

Артурчик махнул рукой.

- Познакомились мы на море с одной… - заявил он. – Её батя полковник, командует в Москве Кремлёвским полком. Это те солдатики, что Вечный огонь охраняют. Чёрный её от хулиганов спас. А вечером мы проводили её на автобус до Первомайска.

Он пожал плечами.

- Вот, собственно, и вся история.

- А адрес Сергея у этой девки откуда? – спросила Торопова.

Мой младший брат поднял руку.

- Адрес ей дал я, - признался он. – А что в этом такого? Она попросила. Мне не жалко.

Я распечатал конверт, вынул из него несколько исписанных разлинованных тетрадных листов и открытку с цветным изображением Московского Кремля. Перевернул открытку картинкой вниз. Хмыкнул и протянул её Прохорову.

- Мне-то это зачем? – спросил Артурчик. – Хвастаешься?

- Это для тебя, - сказал я.

- С чего бы это? – удивился Прохоров.

Он небрежно взял открытку в руки, взглянул на Кремль.

- Переверни, - произнёс я.

Прохоров дёрнул плечом и выполнил мою просьбу, ухмыльнулся. Но уже через мгновение его ухмылка исчезла. Артурчик широко открыл глаза, не моргал.

- Это… что такое? – спросил он.

Поднял на меня глаза.

Теперь ухмыльнулся я.

- Послание для тебя, Артурчик.

Торопова вскочила с лавки, подошла к Артуру, посмотрела ему через плечо.

- Артурчик, - прочла она. – Жду тебя на концерте.

Наташа нахмурила брови.

- На каком это концерте она тебя ждёт? – спросила Торопова.

Наташа подпёрла кулаками свои бока.

- Не она, а он, - сказал я. – Ты на подпись внимательно посмотри.

Наташа снова склонилась над открыткой и по слогам прочла:

- Вы-соцк…

Посмотрела на меня.

- Что ещё за Высоцк? – спросила она.

- Высоцкий, - выдохнул Артур.

***

Письмо от Анастасии Бурцевой я прочёл вечером, когда ушли Котова и Торопова. Настя подробно описала, как доехала до Москвы, и чем занималась последующие дни. Призналась, что дома её «скучать не приходилось»: отец «раздобыл» для неё книги по философии на английском и на немецком языке. А ещё она поведала в письме историю появления на открытке автографа Высоцкого. Рассказала, что актёра она встретила в Венгрии, куда летала вместе с отцом. Сообщила, что «поболтала с Володей» в доме офицеров, пока её папа «разбирался с делами». Она рассказала Владимиру Семёновичу в том числе и о том, что встретила его поклонников в пансионате «Аврора». Взяла у Высоцкого автограф для Артурчика: уже тогда представила, как удивится и обрадуется Прохоров такому подарку.

Письмо я перечитал трижды. Потому что Бурцева писала грамотным, но очень уж «заумным» языком. Её рассказ изобиловал красочными, но сбивавшими с толку оборотами и описаниями. Едва ли не в каждом абзаце встречались цитаты философов и классиков советской и российской литературы. Выдержано послание студентки филфака МГУ было в слегка высокопарном стиле, словно послание пушкинских времён. Я так точно и не определил: призналась мне Настя в любви, или же она прислала мне написанное в своеобразной манере сочинение на тему «Как я провёл лето». Мой младший брат поинтересовался: «Что пишет?» Я сунул ему в руку первый лист письма. Кирилл не осилил его полностью – вернул мне. Я подумал, что если бы Кир не был комсомольцем – он бы перекрестился.

Ответ для Бурцевой я написал в тот же вечер. Он поместился на две страницы. Подумал, что Настин папа его бы оценил. Предложения в моём письме походили на приказы военных: коротко и по делу. В подобном стиле я раньше раздавал задания подчинённым. Только на этот раз я использовал в тексте лишь те слова, которые разместили в своих словарях Ожегов и Даль. Придерживался «дворового пацанского» стиля, обошёлся без красочных цитат. Сообщил Анастасии, что у меня всё хорошо. Признался, что тоже не особенно скучаю дома: пью водку, гоняю на мотоцикле, дерусь с «городскими» мужиками. Рассказал Бурцевой, что ел вчера на завтрак, на обед и на ужин. Прихвастнул тем, что в Новосоветске уже неделю не было ни «долбанной» жары, ни «этих фиговых» дождей.

Конверт с письмом для Бурцевой я прихватил с собой вечером второго августа, когда провожал до трамвайной остановки Лену Котову. «Долбанной» жары не было и сегодня. Я даже ощутил прохладный ветерок, пока мы с Леной шли через деревянный мост в город. Торопова в компании с Кириллом и Артурчиком сегодня отправились в кинотеатр на фильм «Москва, любовь моя». Я это кино уже дважды посмотрел только в этой новой жизни. От очередной возможности полюбоваться на нынешнего кумира женщин Олега Видова я наотрез отказался. Котова осталась в посёлке вместе со мной. В награду за такое самопожертвование я даже спел для Лены под гитару песню «Смуглянка» из кинофильма «В бой идут одни старики». А вечером добровольно вызвался в её провожатые.

По пути в город Котова мне призналась, что тоже с радостью сходила бы на концерт Владимира Высоцкого (тема Высоцкого обсуждалась нами с короткими перерывами со вчерашнего дня). Но с ещё большим удовольствием она посетила бы Театр на Таганке, посмотрела бы любую пьесу с участием Высоцкого… и даже ту, в которой Владимир Семёнович не участвовал. Лена поделилась со мной воспоминаниями об ощущениях от своего единственного похода в «настоящий театр», который случился семь лет