Магия и пули - Анатолий Федорович Дроздов

Взвод устроился на ночь в довольно глубоком овраге, не менее чем в километре от германских постов. Вахмистр Степан Муха убедил Федора: соваться на хутор ночью не стоит. Немцы бдят, слышен каждый шорох. Лучше внаглую – днем. Сначала ползком по кустарнику да по подлеску, взять на ножи засевших в секрете, далее по плану.

То, что план состоит всего из одного пункта – ввязаться в ближний бой, а там видно будет, пластунов не волновало. Зачастую их товарищества действовали именно так и без Федора.

Как устроились, один из новобранцев промолвил:

– А ну как костер запалить? Ночь темная, без звезд. Дым не увидят. Консерву согреем.

Урядник Игнат Кобыла осветил фонарем лицо молодого казака.

– Хошь воевать с удобствами? Как у мамки на печи?

– Юрка дело говорит, – вмешался Федор. – Я немца за версту почую. Нету их. Отдохнем, поедим как люди.

Уточнять, что немцев обнаружит Друг, князь не стал. Незачем кубанцам про такое знать, колдуном сочтут. К Осененным без того отношение двоякое. С одной стороны, люди вроде бы полезные на войне, а с другой, возможно, знаются с нечистым. Ишь, чего умеют! Кто их этим даром наградил? Может, Бог, а, может, и чертяка. Казаки – народ религиозный, даже больше суеверный. Лучше их особо не смущать.

Пластуны вырыли в земле ямку, накидали сухой хвои, сверху сучья покрупнее. Вахмистр вытянул подаренную зажигалку.

– Испытаем дар? – включился Друг. – Тот, который собирались?

– При людях? – засомневался Федор. – Опозорюсь…

– Федя, не дури, – заметил Друг. – Нам какая разница? Не получится – ничего не произойдет. Вспомни, что убитый маг под Гродно был огневиком. Ты же его дар забрал. Сосредоточься и представь, что внутри костра огонь. Яркий, жаркий, обжигающий! А потом качни в него немного силы, как при кинетике.

Вахмистр крутнул колесико. Над зажигалкой вспыхнул огонек. Поднести к сушняку его вахмистр не успел.

Бумкнуло. Собранный валежник словно придавила слоновья нога, несколько веток отлетело в сторону, часть, возможно, просто затоптало в землю. А на оставшихся заплясали язычки пламени. Федор не смог отделить кинетическую магию от огненной и ударил двумя сразу.

– Что за бисовщина? – удивился вахмистр, пряча зажигалку. Если он и догадался о таком вмешательстве командира, то не подал виду, потому что авторитет капитана с небоевой фамилией Мышкин был высок. Он неизмеримо вырос после первой встречи с казаками. Например, они не возражали, чтобы их товарищество называли взводом. Но, однако, репутация не была бесспорной – бой покажет, как хорош их командир. Или же наоборот.

Вытянувшись ногами в сторону огня, Федор приступил к военному совету с Другом. Тот начал с очевидного:

– Догадался, почему все предыдущие отряды провалились и погибли?

– Не бином Ньютона… Вокруг логова из магов расположена пара-тройка батальонов. Даже пластунам к ним подобраться очень сложно. А простые казачки на охрану вмиг напорются.

– …И полягут все, потому как на шум стрельбы прилетит подмога. Или конная, или на мотоциклетах. При такой охране обычная тактика в тылу врага – снять часовых и наделать шороху, не годится. А вернуться к своим и это объяснить, не сумел никто. Все убиты иль в плену. Пара Осененных даже с сильным Даром роли не играет. Им ответит группа магов, объединенных амулетами. Не потянут против них.

– Значит, – подытожил Федор, – бить по магам нужно до того, как они сойдутся вместе. Что нам предпринять? Надо подойти вплотную, незаметно преодолев кольца окружения… Ничего себе задача! Ладно, завтра нарисуем. Подожжем им занавески в доме, раз такой талант проявился.

Друг почувствовал, насколько нервничает парень перед завтрашней авантюрой. И не столько за себя – Федора Зеркальный щит укроет. Колотило от ответственности за казаков, им не защищенных. Даже если дело выгорит, эта ночь, возможно, для кого-то и последняя. Если не для всех.

Прошлым днем к немецким заслонам добрались легко. Продвигаясь рывками и ударами клиньев, войска кайзера в принципе не могли образовать сплошную линию фронта. В разрыв между их частями взвод доехал на грузовиках, потом выгрузил велосипеды и проделал несколько верст по-самокатному.

Периодически Федор командовал остановку. Пластуны замирали, а Друг, отделившись от него, обследовал местность. Идеальный разведчик… но с ограниченным радиусом действия.

Если разорвется тонкая невидимая нить, связывающая его с Федором, а она слабнет по мере удаления, капитан лишится Друга. Не исключено – и способностей Осененного. Друг на века останется блуждающей душой.

– А если я погибну? – поинтересовался как-то Федор.

– Душа твоя бессмертна, как и моя, – ответил Друг. – А далее, как Бог управит. Тут попы не врут. Мной он тож распорядится. Только я считаю: если мы поможем Родине германца победить, то грехи нам многие простятся. Участь будет не такой печальной… Но гарантий я, конечно, не даю.

Когда Друг обнаружил первый секрет на опушке у лесной поляны, а дальше – целый взвод с винтовками и пулеметами, велосипеды спрятали в кустах. Хорошо, что сторожить не надо, ржанием себя не выдадут. Пешим, зачастую и «ползучим» ходом взвод двинулся вдоль охраняемой зоны. Она оказалась достаточно большой. Укрывший пластунов овраг в тылу немецких позиций отстоял от линии соприкосновения с частями Брусилова на десяток верст.

На дне гостеприимного овражка пластуны и встали на ночлег, поставив часовых. Федор, расстегнув черкеску, тихонько захрапел. Лишь Друг, не нуждавшийся в сне, полетел к литовскому хутору на последнюю рекогносцировку. Действовал рисково – на пределе расстояния, на которое мог позволить удалиться.

С прошлого прилета у цели ничего не изменилось. Разве только увеличилось количество мотоциклетов на стоянке. Их набралось с два десятка – с колясками и без. В самом доме, двухэтажном, обустроились военные, носившие черные мундиры с серебряной опушкой. В тонком мире, где обретала душа Друга, чувствовались эманации силы, исходящей от спящих. От невидимых эфирных волн, по воле магов – создающих огненный шторм на площади с квадратную версту, напряглась и едва не порвалась нить, соединявшая Федора с Другом… Но он справился, насчитав в доме тридцать четыре мага.

На задворках хутора не спали. Там горели фонари, в их свете чернели бронированные панцири. Наверняка – те самые, что укрывают магов от русского огня. Друг раскрыл тайну их самоходности, впрочем – и без того очевидную.