Черноморский призрак 2 - Сергей Васильевич Лысак

его командующему — адмиралу Лазареву. Но после смерти Лазарева ему на смену пришел… его сиятельство князь Меншиков! Который запретил флоту проявлять ненужную (в его понимании) инициативу. Но вернемся к Балтийскому флоту. К началу войны его численность была доведена до требуемой согласно установленным планам. Но когда в октябре 1853 года на флот прибыла комиссия из Сената и Кораблестроительного комитета, выяснилось, что в спешном порядке можно подготовить к началу боевых действий только две дивизии линейных кораблей в количестве восемнадцати единиц. Причем, после детального осмотра, полностью боеготовыми из них были признаны всего восемь! Естественно, для императора это стало шоком. И когда английская эскадра адмирала Нэпира вошла в Балтийское море в марте 1854 года, на собранном совете адмиралы всячески отговаривали Николая от активных действий в море. Николай Павлович был в гневе, но сделать уже что либо не представлялось возможным.

Вот таким образом и началась балтийская кампания 1854 года. Справедливости ради надо сказать, что у англичан тоже бардака хватало. Перед отправкой на Балтику адмирал Нэпир вдрызг разругался с Первым Лордом Адмиралтейства Джеймсом Грэхемом, и тот пакостил ему во всем. Необходимых мелких судов у Нэпира было очень мало, и совершенно не было воинского контингента, пригодного для высадки десанта. Поэтому оставалось загадкой, на что рассчитывали в Лондоне, требуя от Нэпира побед. Выманить в море наш флот с целью навязать ему генеральное сражение и разгромить никак не удавалось, а лезть под огонь батарей Кронштадта, Свеаборга и Ревеля было страшновато. Тем более, англичане знали о морских минах заграждения Якоби, впервые примененных нами в Крымской войне, и тоже не сбрасывали их со счетов. Адмирал Нэпир заваливал Адмиралтейство требованиями предоставить ему хотя бы пять тысяч штыков, «чтобы сделать хоть что-то в Финском заливе». В итоге ему все же отправили войска из… Галифакса! То есть из Северной Америки. Разумеется, к закрытию навигации в Финском заливе они уже не успели. Так было в моем мире. Не думаю, что здесь пошло по-другому. Информация, которую сообщил мне Троекуров, не особо отличается от того, что я знаю из истории. За исключением ситуации возле Аландских островов. Войск у французов, прибывших на подмогу, оказалось несколько больше. Но это не самое плохое. При огромном превосходстве в численности особой разницы нет, превышает враг тебя в шесть, или в семь раз. Гораздо хуже было то, что в составе французской эскадры адмирала Персиваль-Дешена, прибывшей на подмогу англичанам, оказались паровые мелкосидящие канонерки, пригодные для действий в финских шхерах и на мелководье… Причем как для обстрела береговых укреплений, так и для высадки десанта. Эта «москитная флотилия» может доставить нам немало проблем.

А вот это плохо. Очень плохо. Мою «домашнюю заготовку» это вряд ли сорвет, но вот потрепать нервы жителям побережья Финского и Ботнического залива может. Там, где крепостей нет. Ладно, что гадать… Скоро все узнаем. А пока можно прикинуть, как пойдут события в ближайшее время, если англичане и французы будут действовать так же, как и в моем мире…

Моя «домашняя заготовка» заключалась в том, чтобы нанести максимально возможный урон вражескому флоту на Балтике. Чтобы те, кто уцелеет, драпали во всю прыть и забыли сюда дорогу. Поначалу собирался поймать англичан и французов возле Кронштадта, для чего и была начата постройка ледокола «двойного назначения». В мирное время наш «Илья Муромец» сможет работать по своей «основной» специальности — проводить суда в Кронштадт через лед. А в военное время превратится в первый в мире казематный броненосец, задача которого — сближаться с вражескими кораблями на минимальную дистанцию и перемалывать их на дрова, ведя огонь прямой наводкой. Точно так же, как делал это броненосец южан «Вирджиния» на Хэмптонском рейде во время гражданской войны в США. Но если у южан была убогая самоделка из сгоревшего до ватерлинии фрегата «Мерримак», обшитая железнодорожными рельсами, то у нас уже пароход специальной постройки. С полностью железным корпусом, двумя паровыми машинами, и довольно малым отношением длины к ширине, что позволяет ему легче маневрировать во льду. Причем запас водоизмещения изрядный. Рассчитан как раз на установку дополнительной брони и вооружения с боезапасом.

Окончательно работы на верфи были завершены в январе 1854 года, и сразу же «Илья Муромец» показал, на что способен. Выйдя из кронштадтского порта, легко разломав лед, без особых усилий дошел до кромки льда в Финском заливе и вернулся обратно, по пути завернув в Ревель. Не столько ради прибыли, а больше для рекламы, взял одного «купца» и привел через лед в Кронштадт, что произвело фурор среди местной публики. Впервые за всю историю кто-то смог прийти в Кронштадт зимой, когда весь Финский залив скован льдом. Успех был полный. Скептики пристыженно замолкли, хотя совсем недавно предрекали нам провал этой «безумной» затеи, а меня, папеньку и Бритнева называли прожектерами, кому некуда девать деньги. Разумеется, больше всех заинтересовалось руководство петербургского порта, поскольку ледокол позволял сделать работу порта круглогодичной. После этого «Илья Муромец» совершил еще несколько рейсов в Гельсингфорс и Ревель, а также к кромке льда в Финском заливе, занимаясь проводкой коммерческих судов. Суммы платы за ледовую проводку в конечном счете получались гораздо меньше, чем если бы пришлось везти эти грузы на лошадях по суше, поэтому все петербургские купцы сразу возбудились. Успех превзошел все ожидания, и мы даже получили заказ на строительство еще одного ледокола. Уже от казны. Наверху быстро смекнули, какие прибыли может приносить круглогодичная работа замерзающих портов — Петербурга, Ревеля и Гельсингфорса, поэтому деньги нашли. Так продолжалось до освобождения Финского залива ото льда, а потом в него пожаловал Royal Navy. Близко к Кронштадту он не приближался, но порт фактически блокировал.

«Илья Муромец» снова вернулся на верфь в Кронштадте для проведения работ, которые всех непричастных ставили в тупик. Главный броневой пояс по всей ватерлинии был установлен изначально и обеспечивал хорошую защиту от тяжелого льда. Но вот борт выше брони не имел. Поэтому ледокол стали одевать в «панцирь», как средневекового рыцаря. Орудийный каземат тоже размещался внутри корпуса, поэтому никаких серьезных переделок не потребовалось. Последними установили восемь орудий по четыре на каждый борт. Причем носовые и кормовые имели большой сектор обстрела, позволяющий вести огонь не только в нос, или в корму, но также и в борт. Теперь для всех стало понятно назначение пушечных портов и батарейной палубы на сугубо штатском пароходе. Неясно было только назначение боевой рубки, находящейся как раз под ходовой рубкой, откуда осуществлялось управление. На установке