Хевдинг - Геннадий Борчанинов

в набеги, отнимая у бедных поморян и пруссов их пожитки, так что и нас встречать будут соответственно. С той же гостеприимностью.

Так что я планировал сначала немного пощипать прибалтов, а уже потом разведывать путь из варяг в греки. Хотя особой разведки и не требуется, иди на восток до устья Невы, а там местные покажут и волоки, и всё остальное. На такой магистрали трудно заблудиться.

В моих мечтах всё было легко и просто, почти уже сделано, руку только протяни. Корабль с драконьей мордой на носу величаво подходит к золотому пляжу Юрмалы или Светлогорска, местные жители сами несут нам драгоценный янтарь, вожди склоняют головы, а девушки сами бросаются в объятия. Красота.

Но пока мы просто шли вдоль побережья на восток, останавливаясь на ночлег в каких-нибудь безлюдных местах. Несмотря на всю привлекательность этих мест, регулярные набеги северян и здесь делали своё дело, заставляя аборигенов отходить вглубь суши.

И каждый вечер в лагере что-нибудь происходило.

— … а потом я оторвал ему голову! Голыми руками! — собрав вокруг себя небольшую толпу слушателей, вещал один из новеньких, Торир Большая Нога.

— Брешешь, — сказал ему Олаф.

Многие из бейстадцев и без того были настроены негативно к новичкам, но некоторые — особенно.

— Клянусь тебе! — воскликнул Торир.

— Невозможно взять и оторвать кому-то голову, — сказал Асмунд. — Только если она будет висеть на лоскутке кожи.

— А я разве не сказал? — удивился Торир Большая Нога. — Ха! Точно! Я ударил его топором по шее, а потом голыми руками оторвал голову!

— Ирландцы все мелкие и тощие, даже меньше саксов, — сказал Хальвдан. — Может, и можно оторвать.

— Нельзя, — сказал Олаф.

— А я думаю, можно, — сказал Хальвдан.

— Скоро сможете это проверить, — сказал я, приближаясь к костру, у которого сидели норманны. — Здешние мужики тоже мелкие и тощие.

— Бранд! Решил с нами посидеть? Наскучило мечом махать? — осклабился Хальвдан.

Каждый вечер я проводил в усердных тренировках с мечом, топором, тесаком и копьём, пытаясь овладеть всем здешним оружием в совершенстве. Ну, или почти всем. Но сейчас, после пропущенного в голову, меня начинало мутить от любой физической активности, и уделять тренировкам больше пяти минут не получалось.

— Знавал я одного парня, — произнёс Торир. — Он вот тоже так каждый день занимался.

— Наверное, умелым воином стал? — хмыкнул Сверри, тоже грезивший победами на поле брани.

— Нет, пропотел на одной из тренировок, простудился и помер, — сказал Торир на полном серьёзе. — Даже ни с кем подраться всерьёз не успел, не то что врагов убивать.

— На что-то намекаешь? — спросил я.

— Нет, хёвдинг, — покачал головой Торир.

— Ха-ха-ха, с нашим Брандом шутки плохи, да, Олаф? — расхохотался его брат Лейф.

— Точно, — буркнул Олаф.

Костёр трещал, выбрасывая снопы искр, дым лез в глаза всюду, куда бы ты не уселся, комары так и норовили откушать свежей крови, именно твоей, а не чьей-то ещё. Но почему-то такие посиделки у костра нравились мне гораздо больше, чем пьянки в таверне или в длинном доме конунга. Душевнее как-то, что ли.

Все заняты своим делом, большинство отдыхает после долгого дня в море. Кто-то варит кашу в общем котле, кто-то стоит в карауле. Хромунд обходит раненых, некоторые уже спят, богатырским храпом демаскируя нашу стоянку. Мне нравилась такая жизнь, полукочевая, бродячая. Лучше, чем сидеть за стенами какого-нибудь городка в прокопчённой хижине и ждать, пока к стенам подойдёт чья-нибудь армия.

Да и я уже привык к подобной жизни, а смартфоны, интернет и центральное отопление теперь казались для меня чем-то далёким и сказочным, эфемерным. Смутным воспоминанием из далёкого прошлого.

— Вот разбогатеем, ферму себе построю, — мечтательно протянул Токи. — В жёны себе Ауд возьму, рыжую.

— Кто бы её тебе отдал, Токи, — фыркнул Кьяртан.

— Так я и говорю, когда разбогатеем, — пожал плечами Токи. — Сейчас-то понятно…

— Пока ты в море, на ней уж кто-нибудь жениться успеет, — сказал Сверри. — Или она ждать обещала?

— Не знаю, — пожал плечами Токи.

— Ауд, это которая дочка Ормульфа Рыжего? — спросил Лейф.

— Она самая, — сказал Токи.

— Да уж, я бы с ней ферму-то распахал, — задумчиво произнёс Лейф.

Токи, кажется, не понял, что Лейф имел в виду, поэтому согласно закивал, как ни в чём не бывало. Остальные прятали ухмылки в бороды.

О мирной и спокойной жизни мечтали многие, и их в поход гнала жажда наживы, стремление разбогатеть, чтобы однажды осесть на земле и больше никогда не браться за оружие. Другие мечтали прославиться, чтобы об их доблести сложили песни, которые запомнятся в веках. Третьи, и их было меньше всего, ходили в вик просто из любви к приключениям, и я, пожалуй, мог считать себя именно из их числа.

Меня не интересовало богатство, земля и спокойное существование зажиточного фермера, хотя я понимал, почему некоторые могут к этому стремиться. Меня не заботили песни, которые обо мне сложат, и истории, которые обо мне расскажут, хотя я и старался вести себя так, чтобы не уронить чести и соответствовать здешнему моральному компасу. А вот узнать, что кроется за горизонтом, поглядеть на далёкие земли, оказаться там, где прежде не ступала нога моего современника, это будоражило кровь и заставляло меня двигаться дальше.

Утром мы двинулись дальше, навстречу рассвету. И чем дальше мы продвигались на восток, тем более знакомыми и привычными для меня выглядели здешние берега.

Корабль всё чаще вёл Кьяртан, пока я отлёживался на корме, удар в голову, похоже, не прошёл бесследно. Мне требовалось немного времени, чтобы восстановиться, как и остальным нашим раненым, и поэтому мы проходили мимо возможных целей. Поморянские деревушки оставались нетронутыми.

Впрочем, никто не жаловался. Один только Жадина, вечно алчущий добычи, пристально вглядывался в туманную