Две недели перед новым годом - Лад Иванов

я должна была подумать, Саш? — чуть не плача кричала Лиза. — Ты как будто бы не русский. Рассказываешь про какую-то свою Луну. У тебя откуда-то большие деньги. Работаешь над какими-то проектами, про которые ничего мне не говоришь. Идёшь к какому-то странному человеку на рынке, с которым обмениваешься подозрительными фразами, похожими на пароли из шпионских фильмов и книжек. Ты покупаешь какую-то непонятную игрушку и прячешь её в тайной комнате. Что я должна была подумать?

Саша давно так не хохотал. Он опять согнулся, сидя на стуле и содрогался, задыхаясь.

— Всё что угодно, но только не это! — Всё что угодно но только не это! — прокричал он, сквозь новый приступ смеха.

— Странный ты всё-таки, — улыбнулась девушка. — Я уж было подумала, что это макет нашей секретной советской ракеты, которую пытаются выкрасть враги.

— Я потом тебе объясню про неё, ладно? Врать не хочется, а сейчас не могу.

— А может, всё-таки сейчас? — с надеждой спросила девушка, зажав озябшими ладонями горячую чашку с чаем.

— Сейчас не могу, — уже серьёзно повторил он. — Но я не вражеский засланец. Честно-честно…

Лиза кивнула.

— А скажи вот мне… Скажи: что бы ты сделала, если бы я в действительности оказался шпионом? Ну вот представь себе: я растерялся, испугался, не успел или просто не стал тебя обезвреживать, а ты выбежала на улицу.

— Я? Побежала бы в милицию. Всё бы им рассказала. Тебя бы схватили и посадили. А я бы всю жизнь потом навещала тебя. Вот так вот бы и прошла моя испорченная жизнь.

— Всю жизнь навещала? — удивился Саша.

Лиза обречённо развела руками.

— Ох и прекрасные вы, бабы русские, земные. На Луне таких мало, — он притянул к себе девушку и поцеловал.

Он прошёлся по комнате.

— Сейчас соберу вещи и пойдём.

— Куда?

— Я всё придумал. Мы сейчас проживаем с тобой лучшие дни своей жизни. Так вот тебе по этому поводу нужно срочно заболеть.

— Чем заболеть?

— Жаждой приключений и путешествий с любимым мужчиной. Придётся прогулять недельку по уважительной причине. Скажешь: сильно кружилась голова. Мы с тобой сейчас поедем в кассу Аэрофлота, подойдём к стене, на которой висит огромный лист с расписанием движения самолётов московского авиаузла, закроем глаза, ты своим пальчиком ткнёшь в графу «аэропорт назначения» и в какой город попадёшь, туда и полетим.

— Можем прекрасно доехать и на поезде куда-нибудь недалеко. И веселее, и дешевле, — настоятельно произнесла девушка.

— Ничего уж, потратимся немного…

— Прекрати постоянно швырять деньгами, — рассердилась она. — Ты на меня впечатление таким образом, что ли, произвести хочешь?

Саша встал рядом и положил руки на плечи девушки.

— Это не для того, чтобы покрасоваться перед тобой. Правда, правда.

Сев на корточки, он принялся доставать из тумбочки вещи и складывать их в потертый кожаный саквояж.

— Но у нас праздник. Поэтому можно и потратиться.

— Какой праздник?

— Предсвадебное путешествие. Замуж за меня пойдёшь? — Он замер, держа в руках вложенные друг в друга домашние тапочки и глядя снизу вверх на девушку.

Саша сам был поражён тем, что задал этот вопрос. Вот так просто и спокойно, мимоходом, как будто бы договариваясь о встрече или обсуждая планы на день.

Лиза сидела на стуле и смотрела на него сверху вниз.

— Замуж? Пойду. Конечно, пойду.

Вот так вот. Без слёз, без криков и заломанных рук. Впрочем, этого стоило ожидать от неё.

— Вот и отлично. Тогда выбирай город. Может быть, Баку? Или Кишинёв? Или, может, Одесса? Давно хотел съездить в Одессу.

— Что же тебе мешало, раз хотел?

Саша хмыкнул и, встав, потрепал девушку по голове.

— Лучше полетим к моей бабушке, в Свердловскую область, — немного подумав, сказала Лиза. — Я тебя познакомлю. Она одна у меня осталась.

— К бабушке, так к бабушке. Поехали за билетами! — он схватил со стола и криво нахлобучил на голову девушки шапку.

Он ничего ей не рассказал в эту поездку, хотя уж было собрался с духом. Они почти и не разговаривали днём. Саша целыми днями рубил дрова. По вечерам исправлял проводку, подмазывал печь и делал множество других мужских дел, в которых нуждалась небольшая избушка, где жила бабушка Лизы. Каждый день, собрав поленницу и убрав в сарай топор, он, распаренный, стоял за забором и смотрел на петляющую тропинку меж сугробов, ведущую по крутому косогору к проруби на реке. Стоял, весь окутанный густой смесью из фиолетовых сумерек, тонко гудящей тишины и щекочущего ноздри запаха горящих в печах берёзовых дров, этих спасителей людских от большого холода великой русской зимы. Чернила ночи постепенно заливали тропинку. И вот уже различить можно было лишь мутно сочащуюся сквозь тучи луну. Саша думал о том, как оказывается просто мужчине быть счастливым. Мужская любимая работа, домашний уют, созданный маленькими женскими руками и уверенность в своей стране, раскинувшейся на тысячи километрах вокруг тебя. Если только не думать о том, что с этой страной будет через несколько десятков лет…

Тело, натруженное, разгорячённое рубкой дров, остывало, становилось зябко и он спешил в тепло избы, чтобы заняться делами домашними уже при свете электрической лампочки, изредка перебрасываясь словами с любимой женщиной. Только лишь ночью, когда бабушка засыпала, Лиза мышкой пробиралась на большую русскую печь, куда определили на постой Сашу. Они болтали по несколько часов и затем девушка также тихо убегала на свою кровать. Утром они поднимались с поздним зимним рассветом, невыспавшиеся и весёлые.

Перед самым их отъездом старушка истопила баню. Женщины принялись накрывать на стол прощальный ужин, центральными элементами которого были варёная картошка с маслом в укутанном глиняном горшке, сало и клюквенная настойка, гордость Лизиной бабушки. Мужчина же в это время сидел на верхнем полоке полутёмной парной и смотрел, как со смоченной ветки полыни, вставленной между венцами сруба, капает на пол вода. Треск дров в топке ритмично отсчитывал неведомые единицы времени. Ветер в кирпичной трубе гудел лениво и незлобно. Ладонь, опущенную в тазик с запаренными вениками, жгла горячая вода.

Интересно, что с этой деревушкой там у нас? В сотне километров от Екатеринбурга? Скорее всего, на её месте просто лес. Так где же развитие, где прогресс? Выходит, всё бессмысленно? Зачем была эта работа, это стремление и созидание целой страны? Зачем столько труда, если в исходе всё напрасно. Если народ обречён на разрушение.

Саша в сердцах схватил веники и принялся хлестать себя, выбивая невесёлые мысли.

В Москву они прилетели ещё засветло. Город встретил их обычной своей деловитостью и шумом, приправленными предновогодней суетой. Проводив Лизу до общежития, Саша вернулся к себе.