Фидель Кастро - Фидель и религия. Беседы с фреем Бетто

Фрей Бетто. Сколько вам было тогда?

Фидель Кастро. Когда меня крестили, мне было, наверное, лет пять-шесть. Действительно, среди всех моих братьев и сестер меня крестили последним.

Надо объяснить тебе следующее: там не было ни церкви, ни священника и не давалось никакого религиозного образования.

Ты спрашиваешь, были ли эти сотни семей верующими. Я бы сказал, что в общем, да, они были верующими. Как правило, все были крещеными. Некрещеных называли «евреями» - «худио», - это я хорошо помню. Я не понимал, что значит «еврей», - мне было тогда четыре-пять лет; я знал, что «худио» - это очень крикливая птица с темными перьями, и когда говорили: «он еврей», я думал, что речь шла об этой птице. Вот такими были мои первые представления: тот, кто не крещен, - «худио», еврей.

Религиозного образования не давалось. Школа была светская, маленькая; туда ходило примерно пятнадцать-двадцать детей. Меня послали в эту школу, потому что не было детского сада. Я был третьим из детей, и моим детским садом стала школа, меня послали в нее очень маленьким, меня негде было держать, и меня отправили туда со старшим братом и сестрой.

Теперь я сам толком не помню, когда научился читать и писать; знаю, что меня сажали за маленькую парту в первый ряд, и я видел доску и слушал все, что говорилось. Можно сказать, я постиг грамоту в детском саду, которым была для меня эта школа. Там, похоже, я выучился читать, писать и считать, всему такому. Сколько мне было? Года четыре или пять.

В школе не преподавали основ религии. Там нас научили гимну, объяснили, что такое знамя, герб, тому подобное; это была общественная школа.

В окрестных семьях люди были верующими и суеверными. Я хорошо помню, как к этому относились в деревне. Люди верили в Бога, верили в разных святых. Некоторые из святых признавались церковью, были официальными святыми; другие нет. У каждого из нас был еще свой святой, потому что имя каждого совпадало с именем святого: день святого Фиделя был днем моих именин. Нам говорили, что это очень важные дни, и все мы думали о них и радовались, когда подходил такой день. Мои именины были 24 апреля, потому что это день святого Фиделя; так что знай, что до меня существовал уже другой святой.

Фрей Бетто. Я думал, что Фидель значит тот, кто верует, что это имя происходит от слова «фе» - вера и отсюда идет слово «фиделидад» - верность.

Фидель Кастро В этом смысле я полностью согласен с моим именем, в плане верности и в плане веры. Одни верят в Бога, в других – иная вера; но я всегда был человеком, полным веры, доверия, оптимизма.

Фрей Бетто.  Если бы вы не верили, возможно, в этой стране не победила бы революция.

Фидель Кастро. Однако я рассказываю тебе, почему меня зовут Фидель, а ты смеешься. Ты увидишь, что дело не так просто. У меня даже не было своего имени. Мне дали имя Фидель, потому что был человек, собиравшийся стать моим крестным отцом. Но погоди, прежде чем вернуться к крещению, надо сначала покончить с отношением к религии.

Фрей Бетто.  И не забудьте, нам надо вернуться к вашей матери.

Фидель Кастро. Да, мы вернемся к ней, но сначала дай мне рассказать, как у нас обстояло дело с религией.

В то время все эти крестьяне верили во многое: в Бога, в святых и святых, которых не было в святцах.

Фрей Бетто.  В Пречистую Деву.

Фидель Кастро. Конечно, и в Пречистую Деву, это было широко распространено; Все верили в Пречистую Деву милосердную из Кобре, покровительницу Кубы. И кроме того, в некоторых официальных святых, например, в святого Лазаря. Практически не было никого, кто не верил бы в святого Лазаря. Многие верили также в духов, и привидения. Помню, маленьким я слышал сказки о духах, о привидениях, о призраках; все рассказывали сказки. Но, кроме того, верили в приметы. Кое-какие я помню: например, если петух прокричит три раза и никто ему не ответит, это дурной знак; если ночью пролетает сова и ты слышишь, как она летит и кричит – кажется, у нас говорили «сова поет», - это предвещает несчастье; если солонка упадет и разобьется, это плохая примета, надо подобрать с пола щепотку соли и бросить ее назад через левое плечо. Был целый ряд примет, очень характерных и очень распространенных. Таким образом, среда, в которой я родился, была в этом смысле средой очень примитивной, люди верили в самые разные приметы, и существовали самые разные предрассудки: верили в духов, в призраки, в животных, предвещавших несчастье, все в этом роде. Вот такой я помню эту среду.

Все семьи были суеверными, и, частично, наша семья тоже. Потому я и говорю, что они были очень верующие люди. Но должен тебе сказать, что у нас в доме моя мать была прежде всего христианкой, католичкой; ее убеждения, ее вера связывались в основном с католической церковью.

Фрей Бетто. Ваша мать учила своих детей молиться?

Фидель Кастро.  Точнее, она молилась. Я не могу сказать, что она учила меня молиться, потому что меня послали в школу в город Сантьяго-де-Куба, когда мне было четыре с половиной года. Но я слышал, как она молилась.

Фрей Бетто. По четкам?

Фидель Кастро. По четкам, повторяла «Аве Мария», «Отче наш».

Фрей Бетто. У нее были изображения Пречистой Девы из Кобре?

Фидель Кастро. Много изображений: разных святых, Пречистой Девы милосердной, покровительницы Кубы, святого Иосифа, Иисуса Христа, других пречистых дев, много изображений, различных святых католической церкви. Кроме того, в нашем доме было изображение святого Лазаря, который не относится к официальным святым католической церкви.

Моя мать верила истово, она молилась каждый день, всегда зажигала свечи перед Пречистой Девой, перед святыми, просила их, молила при всех обстоятельствах, давала обеты, когда в семье кто-то заболевал, в каждом трудном случае, и не только давала обеты, но и выполняла их. Таким обетом могло быть, скажем, посетить храм Пречистой Девы милосердной и поставить свечу, передать для кого-то определенную помощь, это бывало очень часто.

Не только мать, но и мои тети и бабушка тоже были глубоко верующими. Мои бабушка и дедушка – с материнской стороны – жили в то время примерно в километре от нашего дома.

Помню случай, когда в родах умерла одна моя тетя. Помню ее похороны. Если бы установить точную дату, я мог бы сказать, в какой именно момент я впервые столкнулся со смертью. Все очень печалились, очень плакали, и помню даже, как меня маленького, повели туда, примерно за километр от дома, где жила еще одна тетя, бывшая замужем за испанским рабочим.

Фрей Бетто. Умерли мать и новорожденный или только мать?

Фидель Кастро.  Умерла мать, а девочка – это была девочка – потом выросла

с нами. То было мое первое знакомство со смертью – когда умерла моя тетя.

Мои бабушка и дедушка с материнской стороны тоже были очень бедными, они происходили из очень бедных семей. Мой дедушка был возчиком, он перевозил сахарный тростник на повозке, запряженной волами. Он родился в западной части острова, в провинции Пинар-дель-Рио, так же как моя мать. В самом начале века он перебрался со всей семьей в бывшую провинцию Ориенте, за тысячу километров, в повозке, и обосновался в этих местах.

Фрей Бетто.  Кто перебрался?

Фидель Кастро. Мой дед с семьей, с моей матерью, моими дядьями и тетями. Братья моей матери тоже были возчиками, двое ее братьев.

Так вот, я говорю, что моя бабушка была очень религиозной. Я бы сказал, что религиозное воспитание моей матери и моей бабушки шло от семейной традиции. Обе они были глубоко верующие.

Помню даже, что после победы революции, в 1959 году, здесь в Гаване, я однажды пошел их проведать. Обе были дома. Бабушка болела, и комната была полна изображений святых, обвешанных дарами. Весь этот период борьбы, больших опасностей и моя мать, и моя бабушка давали самые разные обеты, молясь за нашу жизнь и безопасность, и тот факт, что мы прошли через эту борьбу и остались в живых, несомненно, должен был укрепить их веру. Я очень уважал их верования; они рассказывали мне о своих обетах, об их глубокой вере, все это было уже в 1959 году, и я всегда слушал их с большим интересом, с большим уважением. Хотя мое мировоззрение было иным, я никогда в жизни не спорил с ними на эти темы, потому что видел, какой опорой служили им религиозные чувства и вера, какие духовные силы, какое утешение они давали. Конечно, то была не строгая догматическая вера, а вера, им свойственная, семейная, традиционная, очень прочувствованная и глубокая; такими были их чувства.

Моего отца скорее занимали другие темы: политика, ежедневные усилия, он раздавал задания, организовывал работу, обсуждал разные вопросы. Редко, почти никогда, я не слышал, чтобы он говорил о религии. Может, в отношении религии он был скептиком. Таким был мой отец.