Сага о Рорке - Андрей Львович Астахов

Рорк тоже не сводил напряженного взгляда с врага. Все в Сером рыцаре напоминало ему волка -оскаленная волчья голова на треугольном щите, волчура за плечами, шлем с остроконечными навершиями, торчащими словно уши, и украшением вокруг забрала из белых клыков. Титмар совершенно по-волчьи скрадывал своего противника.

Рорк поднял меч над головой. Рубаха его взмокла от пота под поддоспешником и кольчугой, волосы слиплись прядями, тяжелое дыхание рвалось из груди, кровь стучала в висках от огромного напряжения. Если у Титмара получится атака, он без труда достанет Рорка длинным копьем. Надо улучшить момент и сломать атаку врага. Повадка Титмара подсказала идею: Рорк хорошо знал прием, , который применяли опытные матерые волки в поединках с молодыми: в тот момент, когда неопытный волк бросался на соперника, броситься ему навстречу, а не ждать его на месте.

Титмар решился. Чалый конь пошел дробным шагом, разгоняясь для роковой атаки, окровавленное острие длинного копья нацелилось в Рорка. Снег летел из-под копыт жеребца. И тут случилось невероятное: когда противников разделяло не более десяти шагов, Рорк вдруг с истошным воплем бросился, казалось, прямо под копыта лошади Титмара.

Конь Серого рыцаря подвел своего хозяина. Испуганный внезапным нападением, он шарахнулся в сторону, но задние ноги заскользили в снегу, и чалый жеребец с жалобным ржанием повалился набок. Рорк не дал всаднику опомниться. Первым же неистовым ударом он пригвоздил Титмара к земле, а потом рубил, позабыв обо всем, и вражеская кровь хлестала ему в лицо. Победный рев со стороны норманнской рати вторил его ударам.

- За Ринга! За Ринга! За дом Рутгера! – вскликнул в исступлении Рорк, всаживая клинок в уже безжизненное тело.

Затмение прошло внезапно, даже в упоении победы мысль об оставшихся пяти ансгримцах остановила Рорка, заставила повернуться лицом к врагам. Но рыцари никак не пытались прийти на помощь своему собрату или атаковать Рорка. Пять всадников в странном оцепенении замерли в сотне шагов от Рорка, лишь наблюдая за тем, как норманнский воин добивает Титмара.

А дальше произошла и вовсе странная вещь: ансгримцы вдруг развернули коней и поскакали прочь с поля боя. Рорк закричал им вслед, повторяя раз за разом свой боевой клич, но рыцари Ансгрима продолжали удаляться, и вскоре последний из них исчез за краем леса. За ними ускакали и два коня с пустыми седлами – лошади Кайла и Титмара.

Пошатываясь от усталости, Рорк выпрямился в полный рост, оглядел поле боя. Четыре лошади без седоков бродили по полю, их хозяева, убитые, раненые или оглушенные, лежали там, где их настигло оружие рыцарей из Ансгрима. Рорк оставил заботу о них воинам, которые во множестве бежали из-за засек к полю битвы. Он поспешил туда, где был Турн.

Старый кузнец лежал на спине, широко раскинув руки: лицо его было спокойно, глаза закрыты. Турн словно отдыхал, позабыв обо всем. Рорк в горячке боя не видел момент, когда его единственного друга сразил двуручный меч Леха, Красного рыцаря. Кровавое пятно, широко расползшееся по снегу, изрытому конскими копытами, да зияющая рана на затылке – их Рорк даже не заметил сразу. Помраченное пережитым напряжением сознание Рорка никак не могло принять смерть Турна, поэтому он сначала заковылял было дальше, пройдя мимо тела, будто и не Турн то был вовсе. Великая гордость за содеянное переполняла Рорка, и не было в его сердце места скорби. Улыбаясь, он опустился на колени у тела кузнеца, зашептал покойному в ухо:

- Я победил их, старик! Двоих в одном бою. Я сделал это! Ты был прав, они ведут себя, как дикие звери. Тот, кто знает повадки зверей, может бить их. Они смертны, Турн! Я пустил им кровь. Теперь они лежат презренной падалью, а ведь их боялись, их считали непобедимыми!

Постепенно реальность входила в сознание Рорка, и юноша почувствовал, как текут слезы у него по щекам. Он улыбался, а из груди его рвались рыдания. И вдруг безмерное горе прорвалось протяжным воем: так когда-то в смертной тоске выл он над телом матери.

- Что ты сделал, старик! – воскликнул он, сжимая кулаки. – Ты не должен был идти! Твоя нога еще не зажила. Опять одного меня оставил! Одного оставил!

Рорк не замечал, как переменились обращенные на него взгляды словенских и норманнских воинов. Глаза всего войска союзников взирали на него, а он этого не видел. Великая тяжесть навалилась на него, будто не победил он, а проиграл эти битву. И когда подхватили его руки воинов,подняли и понесли к боевым порядкам союзной армии под восторженные крики и стук мечей о щиты, лишь печаль наполняла сердце юноши, потому что следом несли трех мертвых и трех раненых, шестерых из семи храбрецов, вышедших на поединок с Дикой охотой Аргальфа.

Часть 4 Песня мечей. Глава 2

II .

Спокойствие над Луэндалльской равниной не нарушалось до наступления сумерек. То ли банпорский король действовал строго по задуманному плану и не желал торопиться, то ли его так потрясла гибель двух из семи его ансгримцев, но лишь после полудня из-за леса появились передовые колонны вражеской рати. Настойчиво и ритмично, колонна за колонной, выдвигались они к Луэндаллю, заключая холм в смертельное полукольцо.

Браги сохранял пугающее хладнокровие. Он оставался невозмутимым, даже когда тело Ринга, равно как и тела Ведмежича и Турна были по его приказу положены на костры вблизи церкви, однако приказа поджечь погребальные костры Браги не отдал. Никто не мог знать, что творится в душе у старого ярла, но все понимали – Браги готовит своим погибшим поединщикам и погибшему сыну особые похороны. Лишь об одном спросил Железная Башка – как чувствуют себя раненые в схватке воины. Отец Бродерик хоть немного утешил ярла. Больше всего досталось