Бастард Александра. Том 2 - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

Хитрый грек нарочно не упомянул, о какой войне идет речь, но зато четко акцентировал момент с Антигоном. Мол, вопрос о войне чисто гипотетический, ведь Птолемей хочет мира, и только мира.

Тратить время на пустые словесные игры мне неинтересно, и я спрашиваю прямо:

— Так чего же хочет ближайший друг моего отца, Птолемей, за свой нейтралитет?

От моей прямоты Дионисий вновь поморщился; ему явно нравится заворачивать смысл в десятки ненужных слов, но вопрос задан, и на него нужно отвечать.

— Всего лишь признание особых полномочий Птолемея в рамках сатрапии Египет. — Дионисий с умильной улыбкой сложил в замок свои пухлые ладошки.

«Другими словами, наш старинный приятель Птолемей хочет независимости! — иронично перефразирую для себя услышанное. — Независимости де-факто, а де-юре даже готов ограничиться званием сатрапа и не претендовать на титул царя».

Смотря на маленького грека, утопающего в огромном кресле, я думаю о том, что сейчас могу легко пообещать Птолемею всё что угодно. Пообещать — не значит жениться, и странно, что такой хитрован, как Птолемей, ради пустого обещания послал ко мне своего человека.

«Нет, скорее всего, попросят гарантий! Интересно, каких?» — мысленно успеваю сформулировать этот вопрос, но вслух же говорю другое:

— Если Птолемей преклонит колени и признает меня единственным и законным царем Великого царства, то я готов рассмотреть для него особые полномочия.

В ответ на мои слова афинянин покивал головой, мол, предварительная часть пройдена и пора переходить к основному вопросу. В его глазах вновь появилась опасливая настороженность.

— Слово царя дорогого стоит, никто не смеет подвергать его сомнению, — начал он осторожно, — но так уж повелось от наших пращуров, что государи всегда старались подтвердить свои обещания гарантиями. А что может лучше скрепить союз между великими людьми, чем родственные связи⁈

Он сделал паузу, и я успел задуматься: «Кого с кем Птолемей хочет поженить? У него вроде бы еще нет половозрелых дочерей, а у меня тем более!»

Афинянин же перевел дыхание, и в следующий миг, прямо скажу, удивил меня до крайности.

— Для прочности дружбы между царем и его сатрапом Птолемеем царь мог бы позволить ему жениться на своей матери Барсине, — произнес он и сразу же настороженно затих.

И есть отчего, честно скажу: от такой наглости я чуть не взорвался.

«Он хочет „мамочку“ в заложники!»

Понятно, что не от большой любви Птолемей жаждет получить Барсину. Тут видится сразу несколько подводных камней. Во-первых, в результате такого брака он становится братом царя, а во-вторых, зная, что «мамочку» я не подставлю, он хочет получить ее в качестве гаранта моего слова. Расчет Птолемея понятен, но само по себе предложение вопиюще чудовищно.

«Требовать мать в заложники! — все еще киплю негодованием. — Это уже чересчур! Хотя, практика отдавать детей в аманаты здесь обыденность, и если разобраться, то какая разница — кого отдавать: детей или мать!»

Неприятный аспект предложения еще и в том, что первой женой Птолемея была родная сестра Барсины — Артакама. С ней Птолемей давно развелся, и о судьбе ее ничего не известно. Запер он ее в отдаленном дворце или скормил крокодилам — никто не знает.

Теперь мне уже стало понятно, почему так нервничал грек, заходя в мой кабинет. Ему поручили озвучить, прямо скажем, непристойное предложение, и он справедливо опасался моей гневной реакции. Ведь сватовство не могло скрыть сути предложения: Птолемей требовал заложника как гарантию исполнения обещаний, и в этом крылось прямое оскорбление. Аманата может требовать только победитель — царь от своих сатрапов, а никак не наоборот!

Да, мне крайне не хотелось, чтобы союз Антигона и Птолемея реализовался в объединение их армий, но и идти на потерю лица тоже не следовало. К тому же отдавать Барсину на заклание я не собирался. Даже если у нее вдруг произойдет помутнение в голове и она сама захочет замуж за Птолемея, позволять ей этого не следует. Война с Птолемеем неизбежна — вопрос только, когда она случится! Что тогда будет с «мамочкой»?

В общем, обдумав всё как следует, я немного успокоился и решил не демонстрировать эмоций.

— Я мог бы разрешить этот брак, — начал я, возвращая на лицо радушную улыбку, — но беда в том, что после кончины моего отца Барсина дала обет безбрачия. Смерть любимого человека так потрясла ее, что она поклялась богине Иштар никогда более не позволять ни одному мужчине прикоснуться к своему телу.

Вижу, что посол пытается осмыслить, насколько серьезен мой аргумент, и добавляю:

— Как бы мне ни хотелось, я не могу просить свою мать изменить клятве! — развожу руками, мол, что поделаешь.

Отказ завуалирован в вежливую форму, и, по нынешним временам, аргумент приведен очень весомый. Другое дело, что его никак не проверить, но это уже не моя забота.

Все это время грек сидел в напряженном ожидании моей реакции, и теперь, видя, что гроза миновала, он вздохнул с облегчением.

— Я разделяю твое сожаление, царь, и обязательно передам сатрапу Птолемею твои слова.

Подняв руку, прерываю его:

— И не забудь передать, что, несмотря на несостоявшийся брачный союз, я готов гарантировать Птолемею особые полномочия в Египте.

На этом даю ему понять, что аудиенция закончена. Предложение я отклонил, но обещание оставил в силе. Кто знает, может, Птолемей и клюнет!

Глава 23

Сатрапия Сузиана, город Сузы, конец марта 315 года до н. э.

С вершины полого холма смотрю на разворачивающиеся порядки двух армий. Одна строится у южного края равнины, другая — у северного. С первого же взгляда видно, что в центре каждой из них — по четыре таксиса пехоты, выстроенных в стандартную фалангу, и по тысяче гоплитов в резерве. На каждом из флангов обеих армий примерно по две тысячи конницы, а на разных концах противоборствующих соединений сосредоточено еще до полусотни боевых слонов.

Обе армии готовы к бою, но, к счастью, это не настоящая война, а всего лишь показательные учения, а здесь, на вершине холма, оборудован импровизированный командный пункт. Рядом со мной стоят все четверо моих ближайших сподвижников: Эвмен, Эней, Патрокл и Экзарм. На лице каждого из них написано внутреннее напряжение, поскольку сегодня перед ними стоит непростая задача. Надо не только показать, чему за эти полгода научились войска, но и самим не ударить в грязь лицом, ведь одной армией командуют Эвмен и Эней, а другой — Патрокл и Экзарм. Сегодня я хочу проверить не только подготовку воинов и подразделений, но и способность командиров всех рангов руководить войсками.

Мои полководцы прекрасно знают, что