Федор Годунов. Потом и кровью - Иван Алексин

class="p1">И всё же долгая зима с её однообразием вымотала до предела, заставляя ломать голову в поисках досуга. В охотничью артель меня не взяли, рыбачить на Самаре под сквозным ветром, не рвался сам. И только лишь в апреле, не выдержав, соорудил простейшую удочку и пошёл на реку, хоть таким образом немного времени убить. Не скажу, что в прошлой жизни я сильно рыбалкой увлекался, но хоть какое-то развлечение.

— Ты смотри-ка, пан Станислав, он трохи поймал! — кивнул на десяток рыбин, застывших в снегу, Данил Щербина, сжимая в руке небольшое копьецо.

— Я вижу ты рыбак знатный, Федька, — усмехнулся поляк, встав напротив меня и, скривив презрительно губы, добавил с усмешкой: — Добытчик!

— И не говори, Станислав, — покачал я головой, недобро покосившись в сторону мстительного запорожца. Оклемался, гад. И раз по-честному отомстить не получилось, решил исподтишка посчитаться. — Всё время из воды что-то добываю: то рыбу, то тебя.

Четверо! Многовато для меня одного будет. Это ведь только в фильмах герой с шуточками против десятка врагов сражается и ещё и пенделей им отвешивать успевает. В жизни сразу против четверых противников и опытный воин долго не продержится. Особенно когда вокруг месиво из снега и травы, свободу манёвра ограничивающее. И угораздило же так резко похолодать в середине апреля. Обычно в это время здесь уже солнышко вовсю пригревает. Правда из окружившей меня четвёрки, только троих можно по-настоящему серьёзными противниками считать. Четвёртый хоть и был крупнее и на полголовы выше остальных, но судя по лицу совсем мальчишка ещё. На пару лет даже меня моложе будет. Силы много, а вот умения. Вот только мне и остальных троих за глаза. Тем более двое копья в руках сжимают. Беда.

— Ловить ты мастак! — весело засмеялся, между тем, шляхтич. — Вот только иная рыба и рыбака съесть может.

— А в чём дело-то, Станислав? — я не спешил хвататься за саблю, пока ещё оставалась надежда договорится по-доброму. Если схватка начнётся, шансов отбиться у меня практически нет. — Ты погостить ко мне пришёл или просто мимо проходил?

— Не, — недобро усмехнулся тот в ответ. — Тебя в гости звать пришёл. В прошлый раз ты со мной выпить отказался. Вот хочу ещё раз в шинок тебя пригласить, да вином заморским угостить. Так что сбирайся, Чернец. Доберёмся до Сечи, да посидим.

— А что ж там далеко ехать? — притворно удивился я. — Шинок и у нас имеется, — кивнул в сторону Самарской слободы.

— Да не, — покачал головой шляхтич. — Тут такого вина нет. Говорю же, заморское! Да и лодочка наша тут недалече привязана. Мигом домчим!

— Хватит из пустого в порожнее переливать, пан Станислав, — потерял терпение пожилой казак в сером армяке. — Не дай Бог, увидит кто ненароком.

— Да кто тут увидит? — пожал плечами поляк, но совету внял. — Но ты прав, Януш. День короток, а нам плыть далече. Так что, Чернец, сам пойдёшь или сопротивляться будешь?

— Сам только баран на бойню ходит, — пожал я плечами, вынимая саблю.

— Ну, то дело твоё.

Я попятился, не давая двинувшимся в мою сторону врагам полностью окружить. Оба копьеносца двинулись в разные стороны, перевернули копья тыльной стороной. Живьём взять хотят. Вот только радости от этого мало. В чистом поле сабля копью завсегда проиграет. А тут сразу двое с двух сторон в мою сторону целятся.

Понимая, что шансов выйти победителем у меня нет, я решил попробовать рассчитаться хотя бы с Щербиной. Отчаянный рывок в сторону запорожца, скрежет стали и резкий удар в спину, опрокинувший в снег. Подняться мне уже не дали, навалившись сверху.

— Эва шустрый какой! — пробасил Януш, выкручивая руки. — Гринька подсоби-ка, давай.

Вмешательство здоровяка Гриньки окончательно сломило сопротивление и, через несколько секунд, я уже стоял со связанными за спиной руками, а Януш шустро шарил по одежде, грамотно обыскивая.

— И стоило сопротивляться? — хмыкнул поляк, вкладывая саблю в ножны. — Ну что, пойдём?

— Никуда я не пойду. — сплюнул я кровью на снег, с трудом подавляя бешенство. — Хочешь убить, здесь режь или волоком по сугробам тащите!

Идти добровольно куда-то со своими врагами, я, и впрямь, не собирался. Не знаю уж, что насчёт меня поляк задумал, а вот Щербина добрых чувств точно не питает. И оказаться в его власти где-то в укромном месте — это, наверняка, долгая смерть в страшных мучениях. Знаю я таких. Ему просто убить мало будет. Ему обязательно покуражиться нужно, да страданиями своей жертвы насладится. Так пусть лучше здесь убивают. Тут долго со мной возиться не с руки. Всё же слобода совсем недалеко.

— Можно и здесь, коли хочешь, — пожал плечами поляк, кивнув Щербине. Тот, недобро оскалившись, вытащил нож. — Оно, конечно, лучше бы живым тебя привезти. Но в крайнем случае и голова сойдёт.

— Это зачем же тебе моя голова понадобилась? — не понял я.

— Не мне, а царьку вашему новому, Дмитрию, — усмехнулся щляхтич. — Или ты думаешь, если с Москвы сбежал, так тебя и не узнает никто?

— Ты рехнулся совсем? — воскликнул я, чувствуя, как внутри всё похолодело. — Али спутал меня с кем⁈

— Не спутал, — криво улыбнулся Станислав. — Я, видишь ли, пять лет назад с посольством в Москве уже бывал. И тебя, хоть ты и сопляком совсем был, хорошо запомнил. Потому вслед и кинулся, когда Дмитрий награду великую за поимку пообещал. Вот только поначалу не свезло мне, — покачал он головой. — В степи татарва наскочила. Думал, не судьба, а оно, видишь, как обернулось! Так что ты уже сам решай, Чернец. Либо я только голову на Москву свезу, либо сам в лодку пойдёшь. До Москвы путь неблизкий, глядишь и поживёшь ещё немного.

Я ошарашенно покачал головой. Это же надо! Всё-таки нашли! И что самое обидное, сам во всём и виноват. Рыбак хренов. Вытащил из воды собственную смертушку. Но в одном поляк прав. Дорога до Москвы длинная. А в дороге как известно всякое может случиться. Особо учитывая близкую гибель самозванца. Так что строить из себя героя, да горло под нож совать, пока смысла нет. Ну, как же всё-таки обидно получилось! Ведь переждал почти!

— Ну что, решил? — поторопил меня Станислав, вглядываясь в глаза. — Сейчас умрёшь или опосля