Отто фон Штиглиц - Андрей Готлибович Шопперт

полное имя? Там ещё титул прикольный. Показывали ему в наркомате обороны, когда готовили к отправке в Испанию. Типа, его бы грохнуть. Брехт ещё тогда подумал, что похож на этого товарища, как сын родной. Такое же худое, лопоухое, блондинистое лицо.

– Ну, здравствуй папа, вот и свиделись. – Как же звали?

Вильгельм Йозеф риттер фон Тома. Риттер. Это рыцарский титул в Ойропе, типа шевалье, наверное. Пока догонял машину, полковник лопоухий и генерал мордатый уже вылезли из красного чуда. Не шатались. Твёрдо на родной земле стояли. Тем не менее, водитель вышел из кабриолета и остановился радом с танкистами.

– Папа! – бросился Брехт к Тома, обнял его и … выстрелил в живот. В необнимающей руке глухо рявкнул «Вальтер». Иван Яковлевич отступил на шаг от хватающего воздух танкиста и выстрелил в голову хлопающего глазами Гудериана. Ещё полшага назад и выстрел в ухо обер-фельдфебелю. И теперь два шага вперёд и контрольный выстрел в голову Тома.

– Не стать тебе, папа, генералом.

Событие шестьдесят восьмое

– Доченька, этот парень хромой, косоглазый и лысый. Не выходи за него.

– А мне и не нужен красавец!

– Я не о том. Пожалей парня, ему и так от жизни досталось…

Красный «Мерседес» дёрнулся и заглох. Нервы, да и отвык от механики, за долгие годы, там лет двадцать на коробке автомате ездил. Слишком резко сейчас сцепление отпустил. Не стал сразу хвататься за ключ. Закрыл глаза и посчитал до десяти. Полно людей на улице и они сейчас разбегались. Вот, ведь. Забыл записку выложить. Не выходит из него хладнокровный киллер. Всё время чего-нибудь забывает.

Иван Яковлевич вышел из «Мерседеса» и приколол к груди Гудериана послание Германии от «Свободной Франции». Потом прошёл назад, сел за руль и повернул ключ, мотор мощно зарычал. Пять литров это вам не хухры-мухры. Плавно газанул и потихоньку отпустил сцепление. Улица за это время опустела. Народ забился в дома. Названивают сейчас, наверное, в полицию. Поздно. Нет теперь у Германии двух козырных тузов. Вот теперь и посмотрим, как там влияет личность на историю. Кто прав, Толстой или его оппоненты.

Автомобиль выехал на центральную улицу и, не выбиваясь из общего потока, повёз Брехта к центру города. Потом свернул полковник на поперечную улицу, взяв правее, и проделав приличный круг, заехал уже с северо-запада по «Потсдамер штрассе» снова в центр города. На Курфюрстендамм возле управления полиции Брехт заглушил мотор «Мерседеса», достал из кармана очередную записку от «Свободной Франции», в которой говорилось, что они будут убивать всех немецких генералов, пока они не закончатся, а потом в извращённой форме поимеют самого бесноватого ефрейтора.

Всё, если и это не сподвигнет Гитлера на войну с Францией, то тогда уже ничего не сподвигнет. Ультиматумы он им ставит! Войну надо объявлять. Только это будет другая война, без мощи, что дала Германии Австрия, Чехословакия с её промышленностью, без Польши, где оттачивали свое умение германские генералы. Особенно «Шкода» – значимая недостача, которая, после захвата Чехословакии немцами, начала штамповать танки десятками и сотнями. Ещё авиация не та, новые самолёты в армии можно по пальцам одной руки пересчитать, да и бригада Брехта солидно проредила в Испании лучших немецких лётчиков. Половина «Кондора» на ноль помножена. Вместо ассов оттуда вернутся битые русскими ассами пацаны, потому, что лучших выбили.

Ну и вишенка есть на торте, во Франции тоже после убийства министров и маршала буча идёт. По крайней мере, газеты настроены воинственно, так ему Энгельгардт сказал. В Германии уже неделю запрещена продажа иностранных газет, только для австрийских исключение сделано, так Австрии уже и нет, есть «Восточная Марка» – неотъемлемая часть Великой Германии, Третьего Рейха.

На Курфюрстендамм было оживлённо, к управлению подлетали, скрипя тормозами, автомобили из них выбегали люди, когда военные, а когда и штатские. Они прямо галопом неслись к управлению полиции и исчезали за огромными дверями. И из этих дверей тоже выскакивали люди и бежали к другим или этим же машинам. Брехт снял курку, вывернул её прямо в салоне на другую сторону, достал из сумки раскладную тросточку и шляпу, потом надел снова куртку, но уже синей стороной наверх, напялил шляпу, чуть набекрень, и вылез из машины. Бросать такой роскошный автомобиль было жалко. Но, уж тут он своё земноводное задавил. Пожить ещё немного хотелось, да и куда им второй. Их зелёный ничем не хуже. Брат – близнец. На двух машинах с пацанами не уедешь же в Польшу. Тем более, сто процентов, что если генеральский «мерс» исчезнет, то его подадут в розыск. Хрен на нём границу Германии пересечёшь. Не с боем же прорываться.

Поймать такси на Курфюрстендамм представлялось делом сомнительным. Брехт сориентировался и пошагал на Унтер-ден-Линден, там, у отеля «Берлин», точно должны быть такси. Хромая, точнее, чуть подволакивая левую ногу, опираясь о тросточку, молодой человек не спеша шёл по Берлину. Пока вот здесь, не у здания полицейского управления, город жил нормальной жизнью.

Ещё издали у отеля Брехт увидел давнего знакомого таксиста на пафосном автомобиле. Точная копия той машины, что стояла в гараже снимаемого ими домика, стояла и ждала пассажиров, готовых выложить приличное количество рейхсмарок за удовольствие посидеть в этом зелёном чуде.

– Guten Abend. Wie geht es dir? (Добрый вечер! Как у тебя дела?)

Глава 25

Событие шестьдесят девятое

Шахматы – самая распространённая игра в мире: зародилась в Индии, шах пришёл из Персии, гамбит – из Италии, цугцванг – из Германии, и только русский мат сделал её по-настоящему народной.

Сидели в домике и играли в шахматы. Иван Яковлевич международным гроссмейстером не был. Даже задрипанным мастером спорта и то не удосужился стать. Да и не мог, там у этих проклятых