По следам Александра Великого - Александр Петрович Харников

вооружены пушками, стреляющими снарядами огромной разрушительной силы. Видимо, общение Федора Федоровича с новыми людьми, появившимися в окружении государя, дает свои плоды.

– Поздравляю вас, мичман, со славной победой, – сказал я. – Думаю, что вас скоро можно будет поздравить с новым чином и достойной вас наградой.

Мичман улыбнулся и попрощался со мной. Со стороны гавани все еще были слышны жалобные крики тонущих. Со стороны же моря продолжали греметь пушечные выстрелы – «Святой Николай» продолжал громить британские корабли, пытавшиеся вырваться из Маона. Надо бы ему помочь. Я приказал капитан-лейтенанту Адамопуло поставить все паруса и поспешить на поддержку «Святого Николая». Ведь вскоре нам предстоит брать Гибралтар, а потому не следовало позволять британцам увеличивать его гарнизон.

10 октября 1801 года. Французская республика. Париж. Дворец Мальмезон. Майор ФСБ Андрей Кириллович Никитин, РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области «Град»

– Андре, я хочу первым сообщить вам о славной победе русского оружия! – воскликнул Наполеон.

Первый консул сиял, как начищенный самовар. Сообщение о взятии Мальты он получил сегодня утром. Известие шло достаточно оперативно, хотя и многоэтапно. Сначала с голубиной почтой оно дошло до Марселя. Оттуда быстрокрылые птички донесли его до Лиона, где уже работал оптический телеграф Шаппа. В столицу Франции весть о захвате Мальты дошла за считанные часы. Но Наполеон не знал, что на станции телеграфа в Париже у нас уже были свои люди, которые, отправив принятую депешу в Мальмезон, ее копию переслали и мне. Впрочем, чтобы не раскрывать свой источник информации, я сделал вид, что известие о нашей победе я слышу впервые.

– Да, Мальта, наконец, обрела своего законного хозяина, – произнес я, внимательно посмотрев на Наполеона.

Как я и ожидал, слова эти не пришлись по вкусу моему собеседнику. Первый консул слегка поморщился, но потом постарался изобразить на своем подвижном лице восторг.

– Андре, я не буду оспаривать право императора Павла на владение Мальтой, – произнес он. – В конце концов, это зафиксировано в договоре, который мы недавно подписали в Кёнигсберге. Но я рассчитываю на то, что в гаванях острова найдется место и для французских боевых и торговых кораблей.

– Найдется, – ответил я. – Как и для русских кораблей в гаванях Тулона и Марселя. Россия теперь союзна Франции, а между союзниками не должно быть недоразумений, которым будут только радоваться наши общие враги.

– Именно так, Андре. Тем более что нам предстоит еще одна совместная операция, которая окончательно изгонит из Средиземного моря британцев. Я имею в виду захват Гибралтара, – и Наполеон вопросительно посмотрел на меня.

– Хотя российские войска и будут в ближайшее время заняты изгнанием шведских войск из Финляндии, – ответил я, – те силы, которыми мы располагаем в Средиземноморье, примут участие в блокаде и захвате Гибралтара. Только мы не забываем, что там чисто военные моменты очень тесно связаны с политическими.

– Вы имеете в виду позицию Испании? – спросил Наполеон. – Мы провели предварительные консультации с королем Карлом VI…

– Может, было бы лучше переговорить с генералиссимусом всех сухопутных и морских сил королевства мсье Годоем? – перебил я Наполеона. – Как мне кажется, именно этот человек и определяет судьбу Испании.

– Вы правы, Андре, – усмехнулся Наполеон. – С этим проходимцем Годоем мы тоже побеседовали. Правда, он лишь недавно вернулся к власти в Мадриде после кратковременной отставки. Мы сумели в марте этого года подписать с ним Аранхуэсский договор, по которому Испания за создание марионеточного Этрусского королевства[73] отказалась от претензий на Луизиану и объявила войну Португалии, в которой издавна было сильно британское влияние. Годой был назначен главнокомандующим испанскими войсками и во главе 60-тысячной армии выступил в поход, проведя успешную кампанию в Португалии. Теперь же Годою хочется упрочить свою славу великого полководца, и он с нетерпением ждет, когда мы начнем блокаду Гибралтара. Он хотел бы, чтобы испанские войска приняли участие в блокаде британской твердыни и в ее захвате.

– Ну что ж, – ответил я, – пусть испанцы поучаствуют в боевых действиях на нашей стороне. Как говорят у нас в России, с паршивой овцы хоть шерсти клок…

– Как вы сказали? – Наполеон расхохотался, услышав мой перевод русской пословицы. – Действительно, я не очень высокого мнения об испанской армии, но если королевские чиновники смогут наладить снабжение наших войск, осадивших Гибралтар, то и это было бы совсем неплохо.

– Только я посоветовал бы вам не откладывать надолго взятие Гибралтара. Пока британцы деморализованы потерей Мальты и потому не окажут сильно сопротивления. К тому же, по сведениям, полученным от наших агентов, они не сумели вовремя создать необходимые запасы продовольствия и боеприпасов. Если блокада Гибралтара начнется в этом месяце, то осажденные войска вскоре начнут голодать, а их артиллерия вынуждена будет экономить порох и снаряды. К тому же английские части, которым удалось бежать с Мальты в Гибралтар – это лишние рты, которые необходимо кормить.

– Я понял вас, Андре, – кивнул Наполеон. – Сегодня же я отдам приказ начать морскую блокаду Гибралтара. А Годою я пошлю письмо, в котором предложу начать сухопутную блокаду крепости. Время не ждет!

– Вот и отлично, – кивнул я. – Полагаю, что радостное известие о сдаче Мальты стоит отметить. Как вы смотрите на то, чтобы в тесной мужской компании распить бутылочку хорошего вина? Вино пусть будет французское, а закуска к нему – российская. Мы тут на днях получили из России наши местные деликатесы, которые вам, мсье Первый консул, стоит попробовать.

– Вы правы, Андре, – Наполеон плотоядно потер руки. – Солдаты должны не только воевать, но и весело проводить время. Приходите вечером ко мне со своими деликатесами. Мы с моим другом Дюроком и шурином Мюратом отдадим им должное. Жаль, что не будет мсье Алана – я считаю его своим другом и всегда рад его видеть. Но понимаю, служба есть служба…

30 сентября (12 октября) 1801 года. Санкт-Петербург, Михайловский дворец. Генерал-майор Игорь Викторович Михайлов

Со стороны эта компания смотрелась весьма забавно. Представьте себе: здоровенный, похожий на ставшего на дыбы медведя генерал Кадудаль, маленький и шустрый эстандарт-юнкер Кавалергардского полка Денис Давыдов и генерал-майор герцог Евгений Вюртембергский. Из них, пожалуй, по праву свой чин носил лишь Жорж Кадудаль. Этот здоровяк и повоевать успел, и повидал в жизни немало. А два остальных его приятеля были совсем еще пацанами.

Женя Вюртембергский – так запросто именовали герцога наши ребята – генерала получил авансом от своего родственника, императора Павла Петровича. Правда, в нашей истории он навоевался от души, сражался с французами и турками, за что портрет его по праву красуется в знаменитой «Галерее 1812 года» в Зимнем дворце. Кстати, портрет