Ревизор: возвращение в СССР 16 - Серж Винтеркей

– Вот, ты счастливая.

– Я тут с дочкой общалась, – проговорила она, ласкаясь. – Пашка её в Палангу отправляет, это в Прибалтике, на два месяца. Сам будет приезжать ненадолго. А комнату снял на всё время. Считай, его койка будет пустовать. Я подумала, может, мне с ней пожить? Всё помогу чем-нибудь. Первая беременность, и срок уже поздний. Тяжело моей девочке без меня…

– А Галия что думает по этому поводу? – напрягся Загит.

– Её очень беспокоит, как ты тут один останешься? Не будешь ли против? А то и я уеду, и Марат.

– Да что я, один не проживу месяц? – сказал Загит, решив, что Галия, наконец, помирилась с матерью.

– Так ты не против?

– Нет, конечно, – недоуменно взглянул на жену, а она радостно прижалась к нему.

– Поможешь с билетом? – с надеждой спросила она.

***

Вернулись домой. Галия была откровенно озадачена и расстроена. Оказавшись в декретном отпуске, свою кипучую энергию она не могла привычно потратить на работе или на учебе, и ей было не просто противно, что Миша обманывает Лину, но и хотелось что-то немедленно предпринять. Еле уговорил её не переживать, спокойно лечь спать и не думать о плохом.

А сам в тишине до ночи разбирал документы типографии на кухне. Выложил на стол бумаги из обеих коробок. Потом в одну коробку откладывал то, что к обязательной документации не относится, вроде рабочих записей мастеров участков, промежуточных итогов выполнения плана, и прочей лабуды, передавать это новому руководству вообще не надо.

Успел проверить расчётные ведомости, табеля, ведомости на выплату авансов и зарплаты. Там всё было в порядке. Система оплаты труда окладная, там всё просто и прозрачно. Первичка и ведомости учёта по материалам делились на две части, официальную и неофициальную. Очень удобно. Отложил лишнее в соответствующую коробку и все дела.

В целом, в типографии оказалось не так много документов, мало, конечно, новым составом успели поработать. По-хорошему бы, проверить итоги в официальных ведомостях, но дома нет ни счётов, ни счётной машины. А с другой стороны, бухгалтер в типографии очень аккуратный, это по документам видно. Все итоги сначала карандашом написаны, а потом ручкой обведены. Так обычно бывает, когда бухгалтер два раза ведомость просчитывает, сам себя проверяет.

И расчётные зарплатные ведомости чётко оформлены, чувствуется рука опытного специалиста. Одно удовольствие с такими документами работать.

Спать пошёл за полночь. До конца документы перебрать не успел. Сложил остатки аккуратно в стопки на столе, решил, что завтра досмотрю.

С утра в четверг после завтрака опять сел за документы типографии. Галия, тем временем, заканчивала сборы на курорт. До двенадцати закончил, подписал коробки, обозначая, где что лежит, и позвонил Сатчану на работу.

– Ну, что там? В двух словах, – спросил он.

– Закончил. Всё хорошо, – ответил я, – готов вернуть то, что одолжил.

– Отлично! Я тогда заеду сегодня, – пообещал он и попрощался до вечера.

Потом я позвонил бабушке на работу. Уточнил, собрались ли они уже и когда мне за ними приезжать? Бабуля сказала, что они давно готовы, на завтра она уже отпросилась и можно их забирать хоть сегодня.

– Ну и отлично, – обрадовался я. – Спокойно вас сегодня привезу, ночь у нас переночуете, а завтра без спешки сядем на поезд. Будьте готовы часам к восьми.

Сообщил жене, положив трубку, что сегодня всех привезу к ночи. Спросил, чем ей помочь, она попросила подсобить ей с бельём грязным разобраться. Мол, не хочется уезжать, оставив его не постиранным.

***

Москва. Останкинский молочный комбинат.

Студенческий стройотряд с понедельника вышел на другой завод. Женя с Костей исправно ездили на работу. После свадьбы все как-то быстро устаканилось. И на работе отношения с сокурсниками Кости у Жени сильно изменились. Её приняли в команду и стали относиться как к своей.

Ещё Женя начала пробовать на вкус слово муж. Так странно было произносить его.

– Девчонки, мужа моего не видели? – спрашивала она бывало. Сперва запинаясь на слове «муж»… не сразу привыкла.

Несколько дней привыкала она и к новой квартире, но вскоре удивилась, когда поймала себя на ощущении, как будто сто лет уже здесь живёт.

На работе больше ни с кем не спорила. Велели магнитом металл проверять и мелом подписывать, она так и делала. Магнитится, значит, сталь. Не магнитится, значит, алюминий. Мелкие куски, не тяжёлые, сама тут же в соответствующую кучу откидывала. Большие и тяжёлые таскали парни.

Работа спорилась. Оборудование в цеху быстро разобрали и вынесли. Началась подготовка к бетонированию.

***

Несколько часов стирали с женой, полоскали, отжимали, вешали. Точнее, я стирал, то и дело отгоняя жену. Чуть не поругались.

– Ну дай мне, хоть, мелкие вещи развесить на балконе, – требовала она.

– Тебе руки вверх нельзя поднимать, – возражал я.

– Я же, всё равно, буду всё потом сама снимать.

– Это другое, вешать труднее, – отвечал я.

Перестирали всё с горем пополам, пообедали и прилегли отдохнуть. Галия сразу вырубилась и засопела. А ещё помогать мне собиралась.

Часов в пять проснулись, пошёл в гараж за машиной и перегнал её к дому. Жена собрала мне с собой геркулеса для Тузика на неделю и всяких обрезков из мясного отдела на рынке, чтобы в деревне на нашу собаку не тратились, пока я буду на море.

В половину шестого приехал Сатчан. Помог ему перетащить коробки до багажника его жигулёнка.

– Смотри, – показал я ему, – вот эту коробку сожгите нахрен, а вот эту передайте новой команде. Здесь всё нормально. Бухгалтер типографии толковый, аккуратный. Знает, как вести двойную бухгалтерию. Короче, не бросайте его, пристройте временно куда-нибудь. Он вам ещё пригодится.

– Ты, прямо, всё-всё проверил? – с сомнением оглядел документы в нужной коробке Сатчан.

– Все, только итоги не просчитывал. Зачем? Если и вкралась где-то ошибка, то пусть ищут, если кому-то очень хочется. Ошибка ошибке рознь. Ошибка в расчётах серьезных последствий за собой не влечёт. И доказать умысел, в этом случае, практически невозможно.

– Ладно. Я всё понял. – задумчиво проговорил он. – Спасибо. Забери, вот, последний привет от нашей типографии, – открыл он заднюю дверцу, где на сиденье стояли довольно высокие стопки книг, обёрнутые в толстую бумагу. – Бери две, и я две возьму,