Инженер Петра Великого - Виктор Гросов

Металл. Вот где главная засада. Железо кричное, полосовое — на бандажи для стволов, на оси, на рычаги, на инструмент. Надо много, и желательно не то ржавое дерьмо, что мне Лыков поначалу подсовывал. Чугун — на станины станков, на вкладыши подшипников, на всякую мелочь. Тоже не высший сорт, но хоть свой, охтинский. А вот медь и олово для бронзы (подшипники скольжения для тяжелых валов лучше все-таки бронзовые делать, надежнее будет) — это почти роскошь. Дефицит страшный, цена — заоблачная. Брюс обещал «ресурсы найти», но я же не дурак, понимаю — война идет, металл цветной на вес золота, и никто мне его тоннами не отвалит на мои эксперименты. Придется выкручиваться, где-то чугунными вкладышами обходиться, где-то — деревом твердых пород (опять же, где его взять?).

Известь, песок, глина — этого добра вроде навалом, но его ж привезти надо, складировать. А это — лошади, телеги, возчики. Тоже расходы.

Но самое главное — люди. Ладно, построил цеха и станки, а работать кому-то надо было. А кто будет? Мои три с половиной ученика и пара прикомандированных слесарей всю эту махину не потянут. Нужны толковые плотники, каменщики, кузнецы, литейщики, слесаря, которые и напильником махать умеют, и чертеж понимают. Да где их взять? На Охте мастеров хватает, но большинство — старой закалки, переучивать их — себе дороже. Да и кто их мне отдаст? Новый обер-мастер, сменщик Клюева, не пакостил открыто, но смотрел на мои затеи без энтузиазма и лучших людей явно придерживал для «традиционных» нужд.

Значит, надо было закладывать в смету и обучение новых людей. Набирать пацанов помоложе, самых смышленых, и учить их с нуля. А это — время. Месяцы, если не годы. И всё это время им надо платить какое-никакое жалованье, кормить их.

Я сидел над расчетами, а на голове волосы шевелились. Цифры выходили астрономические по здешним меркам. Брюс, конечно, величина, но и его возможности не безграничны. Он же не может просто так взять и отвалить кучу бабла и ресурсов на прожект какого-то фельдфебеля, пусть даже и с «царским благоволением». Придется резать. Упрощать. Искать компромиссы.

Вместо кирпичных стен цехов — может, деревянные, бревенчатые? Дешевле, но пожароопаснее. Вместо сложной трансмиссии от водяного колеса — может, пока ограничиться приводом только на самые важные станки и механизмы? Вместо дорогих бронзовых подшипников — чугун или дерево, пропитанное салом?

Приходилось думать как снабженец, как экономист. Вспоминать весь свой прошлый опыт выбивания ресурсов и борьбы с бюрократией. Понимать, где можно надавить на Лыкова, ссылаясь на Брюса, а где лучше промолчать и поискать обходной путь. Может, договориться с тем же Шульцем, чтобы он подсобил с литьем нужных деталей «по-свойски»? Или попросить Орлова помочь найти пару толковых солдат-слесарей из армейских мастерских?

Это была уже какая-то военно-экономическая стратегия. Надо было пробить, достать, организовать. И всё это — в условиях войны, дефицита, воровства и вечного русского «авось». Брюс дал мне шанс, но теперь я понимал, чего этот шанс будет стоить. Предстояла долгая, нудная, изматывающая борьба за каждую доску, пуд железа, за толкового мастера. И успех зависел от моей способности прогрызть эту толщу косности и бюрократии.

Суровая проза жизни, мать ее… Никакой тебе магии и роялей в кустах. Только работа, расчет и умение договариваться. Или давить, если понадобится.

Пока я до хрипоты спорил с Лыковым из-за каждой партии досок и бился над сметой для графа Брюса, пытаясь впихнуть невпихуемое в рамки разумного, работа над сверлильным станком не стояла на месте. Вернее, она ползла, как черепаха по стекловате, но всё-таки ползла. И теперь, когда основные бюрократические препоны были хоть немного расчищены, а люди у меня появились чуть потолковее, дело пошло живее. Приближался тот самый «дедлайн» в два месяца, который мне негласно, но вполне ощутимо поставил Царь. И хотя месяц я провел на фронте, спрос от этого меньше не становился. Надо было кровь из носу успевать.

Главная идея станка была простой, но для здешних мест — революционной: вращаться должен сам пушечный ствол, а не сверло. Это позволяло добиться куда большей точности канала, ведь биение тяжелого ствола вокруг своей оси свести к минимуму проще, чем биение длинного и тонкого (относительно) сверла. Но вот реализация… Это был адский труд.

Станину мы собрали из самых лучших дубовых брусьев, какие только удалось выцепить у Лыкова (спасибо вмешательству Орлова). Скрепляли всё это дело массивными коваными скобами и болтами (резьбу на которых мои слесаря Иван да Семен нарезали уже по новому стандарту, матюкаясь, но таки делая). Главная задача была — жесткость. Станина не должна была вибрировать под весом многопудового ствола и усилиями резания. Старый Аникей ворчал, тесал и подгонял брусья на совесть, проверял каждый стык своим самодельным уровнем и угольником. Я ему даже идею подкинул — использовать натянутую струну для проверки прямолинейности направляющих станины. Простой, но эффективный метод, который тут был в новинку. Аникей долго не врубался, но потом проникся и с помощью струны вывел плоскости так ровно, как, наверное, ни один плотник на Охте до этого не делал.

Передняя бабка — та хреновина, которая должна была держать и вращать ствол — стала самым геморройным узлом. Корпус сделали тоже дубовый, массивный. А вот шпиндель — вал, на который крепился патрон для зажима ствола — пришлось делать составным. Выковать цельный вал такого размера и нужной прочности кузнец не мог. Пришлось ковать его из нескольких частей, а потом соединять хитроумными клиньями и бандажами. Подшипники скольжения для шпинделя — отдельная песня. Бронзы мне Лыков так и не дал, сколько я ни бился. Пришлось делать из чугуна, «улучшенного», который мы с Шульцем научились плавить почище. Отлили массивные втулки, а потом мои слесаря несколько дней, чертыхаясь, притирали их вручную к шпинделю, используя толченый кирпич с маслом в качестве абразива. Добиться идеального прилегания не вышло, конечно, но люфт шпинделя стал минимальным. Патрон для зажима ствола тоже был самодельным, неуклюжим, с несколькими мощными винтами, которыми ствол крепился.

Задняя бабка, которая держала и подавала сверло, была попроще. Но и тут без засад не обошлось. Главная проблема — механизм подачи. Нужно было двигать тяжелое сверло вперед медленно, равномерно и с большим усилием. Винтовой механизм казался самым логичным. Ерема выковал длинный ходовой винт, а Иван с Семеном нарезали на нем резьбу. Грубую, конечно, зато рабочую. Гайку сделали чугунную, разрезную, чтобы можно было регулировать зазор и компенсировать износ. Вращать винт предполагалось вручную, через