Старуха - Квинтус Номен

сколько весит? Двенадцать граммов, значит чтобы их по сто тысяч в сутки выпускать, нужно будет одного полиэтилена делать, с учетом потерь в пластавтомате, полторы тонны – а про обложку я вообще еще не говорю…

– Ты это, Старуха, успокойся. Не сто тысяч в сутки, а всего сто тысяч до тридцатого марта. Получается, что всего по десять килограммов этого твоего полиэтилена в день, если выходные тоже считать.

– Ну… тогда… давай так договоримся: я эту бумажку подпишу, а ты побежишь к начальству и скажешь, что мне нужно не сто, а сто семьдесят тысяч, из которых сто двадцать как раз золотых.

– Сказать-то я могу…

– Не дадут, так перебьемся – но попробовать все же стоит. Где твоя бумажка?

– Ты бы хоть прочитала ее…

– Ну ты же прочитал, вряд ли подсовываешь мне смой собственный смертный приговор – а с остальным мы в университете справимся. Все, беги за деньгами!

«Пропуск», который «придумала» Вера, в общем-то никаким особых хайтеком не был: пластиковая рамка, в которую помещалась картонка с наклеенной фотографией и данными рабочего. Хитрость была лишь в том, что хранился пропуск исключительно на проходной, и каждый рабочий при входе на закрытую территорию наживал кнопку, этот пропуск выталкивающий из ячейки. Рабочий знал лишь номер своей ячейки – но вот пройти по чужому пропуску, просто ткнув на случайную кнопку, было при такой системе невозможно: вахтер внимательно сравнивал фотографию с лицом входящего. Должен был внимательно сравнивать – но за тем, чтобы вахтер не сачковал, тоже внимательно следил дежурный начальник проходной. Простая вроде бы система, в «прошлой жизни» Веры Андреевны внедренная практически на всех режимных предприятиях – но по нынешним временам это было чем-то абсолютно новым, а простора реализации такой пропускной системы и привела руководство НТК в буйный восторг.

Видимая простота, ведь чтобы ее просто внедрить, нужно было все же и рамки таких пропусков изготовить, и прозрачные «обложки» – и как рас с ними у Веры оказалось не все так просто. То есть с сырьем особых проблем вроде не было, ксилола в каменноугольной смоле хватало – а все остальное было «делом техники» (и знаний о том, какие катализаторы использовать нужно). Но чтобы сделать пару килограммов полиэтилентерефталата, Вере пришлось «мобилизовать» человек тридцать студентов даже несмотря на то, что этилен производился уже чуть ли не в промышленных масштабах. Правда Вера, подписывая «гарантию», была уверена, что уж изготовить пару центнеров «продукта» будет несложно и «в стекле» – но все же некоторый мандраж у нее оставался.

До тех пор оставался, пока она не поговорила с Николаем Дмитриевичем. Великий химик, выслушав девушку, попросил поподробнее рассказать о «химии продукта», покачал задумчиво головой, а затем постарался ее все же успокоить:

– Вера, я, откровенно говоря, с некоторым трудом понимаю, как вы все это проделали, и почти не понимаю зачем вы этим занялись. То есть это, безусловно, исключительно интересно… просто чаще все работы по органической химии раньше проводились исключительно в попытках познать суть химических превращений, а вы… мне кажется, что вы чуть ли не первая рассматриваете органическую химию как совершенно прикладную науку. То есть любой химический продукт вы рассматриваете с точки зрения применимости его для чего-то полезного не только в исследовательском плане, но и в обычной жизни – и, скажу откровенно, мне ваш подход нравится. И, безусловно, нравится и то, что остальные студенты, вас в подобных работах помогающие, гораздо глубже проникают в тайны собственно химии. И я вот подумал: ведь если эти студенты будут не повторять уже сотни раз проделанные эксперименты химиков прошлого, а займутся синтезом того, что от вас требует, насколько я понимаю, руководство страны, то им это будет гораздо полезнее именно в плане обучения. Вы сказали, что этот материал вам помогали три десятка студентов приготовить. Распишите процесс, все стадии процесса, как отдельные лабораторные работы – и этим займется, причем в учебное время, уже весь поток. Если ваш стеклянный реактор будет работать как вы предполагаете, то и замечательно, а если вы что-то недоучли, то у вас всегда будет подстраховка, так что я не вижу тут повода особо переживать.

– И я не вижу, но все равно переживаю.

– Давайте так договоримся: вы будете делать то, что от вас хочет… как я понял, НТК, а я возьму не себя ту часть работы, которая состоит из переживаний. Работу нужно распределять среди сотрудников… соратников, и каждый должен заниматься тем, что он умеет делать лучше других. Поверьте, я куда как лучше вас попереживаю!

Вера могла столько времени посвящать исключительно химии потому что с «общественной работой» ей очень сильно помог разобраться Валерий Ильич. Хотя было ему уже около тридцати, он предложил ей перейти сначала на «ты», аргументировав это очень просто:

– Если ты Старуха, то тогда я кто рядом с тобой? К тому же ты мне с наукой помогаешь изрядно, а учитель всяко стоит выше своего ученика… да и принято у нас к товарищам на «ты» обращаться. Ты-то не против?

А затем, выслушал Верины аргументы по вопросу о «чистке факультета от элементов», спросил:

– Я одного не пойму: почему ты предлагаешь все эти элементы сразу выгнать? Ведь не обязательно они так уж поголовно контрреволюционные…

– Не обязательно, но так вам, то есть НТК, работать будет проще.

– Не понял, поясни.

– Поясняю. Есть определенная вероятность, что граждане с родственниками за границей могут нанести стране ущерб. Но могут и не нанести. Однако проверять всех их – это работа слишком уж непростая, а