Клинок архангела - Налини Сингх

— и увидел понимание, которое ошеломило его. Она знала, что имеет власть над ним, эта смертная, которая намного слабее, поставила его на колени. Хонор не такая, как он, не стала циничной из-за опыта, который у многих вызвал бы только горечь и ненависть, никогда бы не использовала эту силу злонамеренно. Но знание позволило ей играть с ним.

Хорошо. Чуть отодвинув стул, он поманил Хонор пальцем. Она сбросила ботинки, прежде чем пересечь ковёр и сесть на него. Затем потянулась к пуговицам его рубашки.

— Мне нравится цвет твоей кожи, — пробормотала она, наклоняясь вперёд, чтобы запечатлеть поцелуй на обнажённой коже его груди. Это сладчайшая из ласк, и заставила его запустить пальцы в волосы Хонор. Смеясь, она осыпала поцелуями его грудь, рубашка теперь была открыта до талии. — Такая красивая кожа. Где-то есть места светлее? — Он потянул за низ её топа, подождал, пока она поднимет руки, чтобы стянуть его через голову.

— Я же говорил. Тебе придётся, — он напряг пресс от её ласк, — подождать, и всё увидишь. — Настала его очередь наклониться вперёд, прижаться губами к её медовой от загара коже, его руки собственнически лежали на её бёдрах.

— У меня есть шрамы. — Те, кто ответственен за них, будут расплачиваться десятилетиями, потому что в Дмитрии не было ни жалости, ни прощения. Не за это преступление.

— Я вижу только тебя. — Ещё один долгий поцелуй, прежде чем он отстранился. — А ты — моя личная зависимость. — Её пышные груди, обтянутые чёрным кружевом, вызывали слюнки, а клыки жаждали погрузиться в эту сладкую плоть. Он не стал бы этого делать без её приглашения, но это не имело значения для его члена. Он был твёрдым, как камень, кровь пульсировала горячей и густой. И это ещё до того, как Дмитрий позволил себе подумать о её тугих, влажных ножнах. — Я хочу быть внутри тебя. — Он втянул в рот её сосок и лизнул вершинку. — Так глубоко, чтобы ты почувствовала себя заклеймённой. — Ногти Хонор впились в его затылок, а голос перешёл в хриплый шёпот.

— Ты заставляешь меня хотеть делать то, чего никогда не сделала бы ни одна хорошая девочка. — Её слова ослабили последние остатки скрученного узла внутри.

— Я не собираюсь останавливать тебя. — Подняв голову, он погладил руками изгиб её талии и грудную клетку, чтобы обхватить груди одновременно. Пышные холмики были дразняще прикрыты тонким кружевом её бюстгальтера с маленьким красным бантиком посередине — Я думал, охотники более практичны. — Он провёл большими пальцами по соблазнительным соскам.

— Жалуешься? — Сжав её напряжённую плоть, он приник к её губам в ответном поцелуе. Когда он отстранился, Хонор запрокинула голову, обнажив изгиб шеи. Его кровь забурлила, взгляд остановился на пульсе. Стиснув зубы, он отвлёкся, сосредоточившись на груди. У неё пышная, немного великоватая для активной жизни охотника грудь, но идеально подходила для рук Дмитрия. Скользнув чуть ниже изящных изгибов, он наклонил голову, чтобы побаловать себя, и Хонор потянула его за волосы.

— Поцелуй меня в горло. — Шёпот нежный, как сам воздух. Его руки судорожно сжали её грудную клетку

— Возможно, это не лучшая идея. — Он изголодался, и тело пульсировало.

— Тебе хватит опыта, чтобы управлять собой. — Чувственный вызов. — У меня там эрогенная зона. — Подняв руку, она провела пальцами по изгибу горла. Его член дёрнулся, в голове промелькнули тысячи развратных образов того, что хотел, чтобы эти сильные пальцы сделали с ним. — Я ненавижу, что лишилась этого удовольствия из-за того, что они сделали, — сказала она. — Я хочу это вернуть. — Вместо того чтобы подчиниться приказу, он снова обхватил ладонями её грудь, твёрдые соски упёрлись в ладони, наслаждаясь учащением сердцебиения и прерывистым ритмом дыхания.

— Здесь тоже эрогенная зона, Хонор? — Обхватив её для своего наслаждения, он наклонил голову, чтобы прикусить зубами один сосок, зная, что кружево царапнет плоть, причиняя восхитительную боль. Страстный женский звук разочарования.

— А плётку, — слова с придыханием, — когда-нибудь ощущал её на себе?

Лёгким движением языка, обведя сосок, увлажняя кружево и увеличивая трение, он поднял глаза.

— Нет. — Он всегда всё контролировал. Но… — Может, мы могли бы поменяться.

— Я знаю, ты что-то имеешь против меня, но не могу понять что. — Именно тогда он наклонился вперёд, чтобы запечатлеть горячий, влажный поцелуй на шее возле подбородка.

Она замерла, но он не разжимал губ, даже когда гладил линию её тела от груди к бедру, от бедра к груди, снова и снова одной рукой, другую держа на пояснице.

— Почувствуй влагу, — прошептал он, затем подул на её влажную кожу

Когда Хонор задрожала, он лизнул её.

— Выбирай, Хонор. Скажи, что тебе нравится. — Ему потребовался весь опыт, чтобы держать себя в узде с этой женщиной, которая уничтожала его. — Скажи, — повторил он, подавляя инстинкты брать и обладать — Ты держишь поводья.

Скользя пальцами по его затылку и волосам, она сказала:

— Долгие, влажные поцелуи. — Ему было нетрудно побаловать её — он мог насладиться каждым дюймом её тела и начать всё сначала в течение нескольких секунд. Хонор долгое время оставалась напряжённой, но пальцы на его затылке слегка впились, а пульс участился, пока его не запел в эротическом ритме. — Сильнее, Дмитрий, — сказала она, и он наслаждался звуком его имени на её губах. Ему бы понравилось ещё больше, когда она кричала бы, а он вонзал в неё свой член.

Подув на кожу, которую только что поцеловал, он упивался ответной дрожью, прежде чем дать ей то, о чём она просила, — долгие, крепкие поцелуи, от которых на её шее остались тёмно-красные следы, — в то же время одной рукой он сжимал тяжёлую теплоту груди. У него были все намерения пометить и её. Когда он, наконец, оторвал голову от горла Хонор, её глаза затуманились от удовольствия, а тело расслабилось. Это не «лечение», но опыт дал бы оружие против ночных кошмаров — он был более чем готов ласкать её сладкое тело в любое время, когда нужно освежиться.

— Я хочу, — пробормотал он, — прижаться ртом вот сюда. Он поцеловал её в изгиб бёдер. — Это проблема? — Широко раскрытые глаза, томные от здоровой декадентской похоти.

— Нет. Они… Похоже, это никого не интересовало. И никаких укусов на внутренней стороне бёдер. Я… это больно. — Ярость захлестнула его, такая дикая и брутальная, что пришлось на секунду опустить голову, чтобы Хонор не увидела этого. Но затем Хонор прижалась к нему бёдрами, скользнув пальцами под свободную ткань воротника, чтобы погладить спину, и он снова пришёл в себя, с красивой, сексуальной женщиной, которой злоупотребляли, и которая теперь принадлежала ему для удовольствия.