Железный лев. Том 3. Падаванство - Михаил Алексеевич Ланцов

— Не вам мне об этом говорить, молодой человек! — процедил Воронцов.

— А кому? Вы мне прямо скажите, что я вам такого сделал, что вы меня еще с Кавказа невзлюбили? Мне дядюшка говорил, что вы хлопотали чтобы бы более меня на Кавказ не назначать.

— Вы смутьян и нарушитель субординации!

— В чем и где?

— Лев Николаевич, — примирительно произнес император, — Михаил Семенович в обиде на вас за то, что вы лично привезли в столицу Шамиля, а потом советовали поставить наместником Ермолова.

— Серьезно⁈

— Прошу вас оставить этот вздорный тон в общении со мной, — процедил Воронцов.

— Михаил Семенович, нашли на что обижать. — хохотнул граф. — Шамиля я вез самым скорым образом так, как нас гнали. Я опасался, что его сторонники отобьют его. Кроме того, требовалось обогнать депеши, чтобы не дать английскому посланнику ничего предпринять.

Князь промолчал.

— Я в том свидетельствую, — кивнул император. — Леонтий Васильевич вполне надежно доказал, добыв важные документы, что англичане стояли за беспорядками на Кавказе. Где-то прямо, где-то посредством османских посредников.

— Мне в это с трудом верится.

— Но это факт. Да и сам Шамиль в том сознался, — широко улыбнулся граф. — Вы просто слишком верите в благость этих островных мерзавцев. А они, к слову, только меня трижды[6] пытались убить. И все чужими руками. Благородные люди? Отбросы Семен Михайлович. Обычные человеческие отбросы, просто многое о себе возомнившие. А вы попались на удочку их самопрезентации.

— Ну… не знаю… допустим. — нехотя произнес Воронцов.

— А мое предложение назначить Ермолова связано с вашей репутацией. Вы же хороший человек. А он одним своим именем ужас наводить. Как вы заметили — Кавказ с его приездом притих.

— Кровожадное чудовище он…

— Чтобы победить дракона, нужно завести своего собственного, — пожал плечами Лев Николаевич. — Вы слишком добрый и хороший человек, чтобы люди, привыкшие жить разбоем, вас слушались. Крови на ваших руках мало для уважения в их глазах.

— Видите, Михаил Семенович, — произнес император, — Лев Николаевич никогда не интриговал против вас лично.

— Меня, признаться, это совершенно не греет.

— А уголь вас будет греть? — поинтересовался граф.

— Какой уголь?

— Из бассейна в нижнем течении Дона и его правых притоков. Я с вами и хотел поговорить о том, что желаю провести модернизацию шахт. Тех, что в вашем владении и управлении. А Николай Павлович готов выделить денег из казны на эти нужды.

— Железные векселя. — поправил графа император.

— Чем вам так глянулись именно мои шахты? — нахмурился Воронцов.

— Я хочу компенсировать вам те неприятности, которые по моей вине с вами приключились. Я вам не враг и не желаю, чтобы между нами лежала тухлая черная кошка.

Михаил Семенович фыркнул.

Нервно, но уже не раздраженно. А потом спросил:

— И что конкретно вы предлагаете по шахтам?

Ну дело на лад и пошло.

Граф ему предложил точно такой же комплекс мер, который в Казанском университете разрабатывался для развития добычи угля к северу от Перми. Включая ручной электрический отбойный молоток, созданный Якоби по заказу графа.

Какая-то четверть часа беседы и из чуть ли не врага Лев превратился в партнера Воронцова. Ну а что? В пять раз увеличить добычу просто за счет организации труда — это не шутки. Граф же хорошо помнил идеи, на которых базировалось «чудо Стаханова», пошедшее потом в массы.

Принцип сбалансированной команды был не нов, но на добыче угля применялся в России впервые. Оказалось, что при разделении труда и правильном сочетании разных специалистов можно добиться в разы большей производительности, чем если каждый шахтер будет сам и рубить, и подкреплять, и грузить и так далее.

Так — слово за слово — сговорились.

Но при условии, что граф также подключится к программе Воронцова по развитию Черноморского судоходства. Император отмалчивался и наблюдал. Видимо, боялся спугнуть.

Лев же «на гора» и выдал идею разработки типового пароходика, чтобы и грузы возить, и людей. А в случае войны выступать как военно-транспортное судно широкого профиля, обеспечивая армию и флот.

Но потом.

Что вполне устроило Воронцова. Главное, Лев дал слово в присутствии императора. Таким не манкируют…

— Желаете подняться на борт? — поинтересовался Дональд, вырывая Николая Николаевича из собственных мыслей. Залюбовался он клипером. Залюбовался.

— А? Да, пожалуй, — согласился Николай Николаевич и проследовал за судостроителем на ялик.

Сел в него.

И довольно быстро оказался на борту «Ласточки». Именно так его брат решил называть корабли этого типа — в честь не хищных птиц.

Прошелся по палубе.

— Скорее бы в море… — тяжело вздохнув, произнес он.

— Война на носу. — заметил Дональд.

— Поэтому и тороплю.

— Это и гнетет. Я его строил-строил, а англичане захватят… обидно. Понимаете?

— Понимаю. Обидно будет, — согласился Николай Николаевич. — Поэтому очень важно, чтобы они его догнать не могли. Вы уж постарайтесь.

— Османы будут воевать тоже против нас. Проливы перекроют.

— Ничего страшного. Год-другой походит на других маршрутах. Например, обеспечивая продовольствием наш Дальний восток, подвозя его из Центральной и Южной Америки. Там присутствие англичан и французов минимально. А если кто и появится — то надобно уметь убежать. Поэтому скорость очень важно.

— Надобно… легко сказать…

— Если бы это было легко сделать, мой брат бы не искал одного из лучших судостроителей, — улыбнулся Николай Николаевич.

— Лесть, конечно, приятна… но… хм… все равно приятна. — улыбнулся Маккей.

— Всегда пожалуйста. Вам льстить мне самому приятно. Есть за что. Кстати, второй большой эллинг вы когда завершите?

— К осени, может быть, к концу года.

— А сухой док? Я видел, что вы его уже активно копаете.

— Сложно сказать. Разнорабочие с лопатами освободились, я их туда и отправил. Там же все бетонировать еще надо. Шлюзовые ворота ставить. Насосы. Паровые машины для них ваш брат, кстати, пока не поставил.

— Я потороплю его.

— Вы уж поторопите. Хотя даже так, едва ли получится что-то завершить раньше поздней осени. Лучше ориентироваться на весну.

— А малые эллинги?

— Это все потом. Даже не начинали. — отмахнулся Дональд Маккей.

Николай Николаевич кивнул, принимая ответ.

Вдохнул полной грудью.

Огляделся.

И улыбнулся, заметив ветряные