Наследник. Тайна дворцовой книги - Катиш Петкевич

– Гуннхильда, дочь моя! Ты превратилась в прекрасную розу! Нельзя допустить, чтобы роза одиноко цвела в этом замке. – Он резко обернулся к ней. – Я думаю, ты совершенно точно знаешь, о ком идёт речь! Он завоевал вчера всеобщее восхищение, не оставив никого равнодушным. Сколько в нём благородства и мужества! – Король взял Гуннхильду за руки. – Он открыл мне большую тайну сегодня. Оказывается, ты покорила его благочестивое сердце. Я думаю, никто не сделает тебя счастливей, чем герцог Тургринский, мой давний друг Геамунд!

Принцессе показалось, будто бы каменный пол ушёл из-под ног и она провалилась в бездонную пропасть. Кровь отлила от её лица, а руки задрожали. Однако король был настолько доволен, что даже не заметил перемены в лице дочери. Он мечтательно оглядел резной потолок и продолжил:

– Это просто невероятная удача! Герцог столь богат и влиятелен, к тому же он отличный воин! А Фелисию я выдам замуж за короля Гузгха!

– Но, отец, – робко произнесла Гуннхильда, – герцог стар!

Король рассмеялся.

– Он молод душой и бодрей любого юнца!

– Я не люблю его и не хочу за него замуж! – воспротивилась принцесса, забыв про страх и смущение.

Король не привык, чтобы ему перечили. Он тут же рассвирепел и, хлопнув рукой по огромному деревянному столу, выкрикнул:

– Ты смеешь дерзить мне?! Нет, ты выйдешь за герцога, а Фелисия выйдет за короля! Завтра же! А теперь оставь меня!

Гуннхильда в слезах бросилась прочь. Бубенчики на её платье грустно звенели в длинных коридорах, отдаваясь эхом: «Аслав, Аслав, Аслав». Принцесса сама не заметила, как оказалась в опочивальне сестры. Рассказав ужасные новости, Гуннхильда обнаружила, что Фелисия нисколько не меньше убита горем, чем она. Прекрасные глаза девушки наполнились горькими слезами, и она прошептала: «Я не могу выйти за короля Гузгха». Вдруг Гуннхильда увидела на столе большой букет пурпурной сирени. Словно в ответ на вопрошающий взгляд сестры Фелисия глухо сказала: «Я тайно помолвлена с другим!»

Но Гуннхильда не успела проронить ни слова, так как в это самое мгновение в покои вошли оруженосцы.

– Именем короля мы должны проводить вас, Ваше Высочество принцесса Гуннхильда, в ваши покои, где вы пробудете до завтрашнего утра. Таковы же распоряжения и относительно Её Высочества принцессы Фелисии.

Словно преступницу, Гуннхильду доставили в её покои и заперли дверь на засов. Несчастная присела возле окна и обратила невидящий взор на величественный Лес. Она не замечала ни мягкие порывы ветра, любопытно заглядывавшего в её окно, ни многочисленные шаги в коридоре. Через некоторое время в покои вошла нянюшка с ужином. Она заботливо расставила серебряные блюда перед принцессой, а затем сочувственно вздохнула. Гуннхильда подошла к ней и прошептала:

– Я не хочу замуж за герцога! Помоги мне выйти: я должна поговорить с королём.

Нянюшка в ужасе попятилась к двери и, пробормотав: «Меня за это бросят в темницу!» – выбежала из покоев. Это ещё больше опечалило принцессу, и она в мыслях пожелала, чтобы и нянюшка, и герцог Тургринский провалились сквозь землю.

На следующее утро принцесса проснулась от звука отодвигаемого засова. Она с удивлением наблюдала, как дверь осторожно открывалась, слегка поскрипывая. Наконец, в покои на цыпочках вошла служанка и, будто воришка, озираясь по сторонам, приблизилась к девушке. Она быстро протянула ей смятый кусочек бумаги и тут же испарилась в дверном проёме. Это была записка, которая гласила: «Встретимся в лесу на большой поляне».

Король не был злым человеком и вскоре сжалился над принцессами. Гуннхильде было разрешено выйти из своих покоев, и, разумеется, она сразу же бросилась на поляну, не зная, чего ожидать. Лес был особенно тих в то раннее утро. Не пели птицы, не шумела листва, не журчал невидимый ручей, не играли лучи солнца в густых кронах. Словно каменные, хрустели и крошились под ногами Гуннхильды мёртвые ветки и опавшие листья.

Принцессе почудилось вдалеке нечто тёмное, медленно переходящее от дерева к дереву. Она хотела убежать со страху обратно в замок, но ноги её не слушались. Наконец тёмный силуэт стал различим, и Гуннхильда успокоилась: это оказался всего лишь олень. Приглядевшись, она ахнула. Это был редкий мускусный олень! Но он не убегал от принцессы, а наоборот, будто бы шёл ей навстречу. Девушка остановилась, заворожённая красотой и грацией животного, которое приблизилось к ней настолько, что стали видны его маленькие клыки и благородный окрас. Гуннхильда заглянула в его глаза и замерла. Глаза! Олень грустно смотрел на неё, будто человек, желавший что-то сказать. На мгновенье ей померещилось, что зверь похож на герцога Тургринского: у того были такие же чёрные глаза, но она тут же отогнала эту мысль и продолжила путь.

До поляны оставалось совсем немного, как вдруг среди сухого кустарника что-то зашевелилось. Девушка опасливо отошла в сторону и увидела, как ветки раздвинулись, отчего последние листья упали на землю, и появилась лесная куница, хромающая на правую лапу. Усмехнувшись над своей пугливостью, принцесса зашагала по узкой тропинке. Добравшись до поляны, Гуннхильда радостно вздохнула: на маленьком пеньке сидела ожидавшая её Фелисия. Завидев сестру, та вскочила и кинулась к ней.

– Что случилось? – взволнованно спросила Гуннхильда. – Ты так бледна, неужели ты заболела?

– Ах нет, я не больна, – всхлипнула девушка. – Только тебе я могу рассказать свою страшную тайну. Я больше жизни люблю отца и готова пойти ради него на любые жертвы. Но он хочет выдать меня замуж за короля, и я бы повиновалась ему, хоть и не люблю Гузгха, но… Я не могу этого сделать, ведь я тайно помолвлена с Аславом, сыном герцога Тургринского!

Гуннхильда не поверила своим ушам, а Фелисия продолжила:

– Помнишь гадалку, повстречавшуюся нам как-то раз? Она предрекла великое благословение, которое должно было снизойти на меня. И, о чудо, это произошло! Я поняла: благословение – это любовь! Как только Аслав вошёл в залу и наши глаза встретились, я всё поняла! Я не могу выйти замуж за короля Гузгха, равно как и не могу больше смотреть в глаза отцу. Мы с Аславом решили сбежать сегодня вечером, и я прошу тебя, любимая сестрица, о помощи.

– Но как же… Герцог Тургринский… – единственное, что смогла вымолвить Гуннхильда.

– Он боготворит тебя! Ты, должно быть, очень счастлива, ведь отец благословил ваш союз. Он достойнейший человек! Ещё на пиру во время танцев Аслав рассказал мне, что герцог был поражен твоей красотой и весь вечер расспрашивал его о тебе.

Фелисия, постоянно оглядываясь, шёпотом рассказала, что бежать они собираются вечером перед самым свадебным пиршеством. Она притворится, будто изнемогает