Чёрный дембель. Часть 3 - Андрей Анатольевич Федин

улыбнулась мне в ответ – я запланировал разговор с ней на вечер.

Утро я посвятил беззаботному купанию в море и принятию солнечных ванн. Устроил себе отдых от общения с женщинами. Трио парикмахерш я на пляже не высматривал, не мешал беседам Кирилла и Артурчика с работницами чулочной фабрики. Заклеенные кусками газет носы парикмахерш я заметил, когда вслед за двумя воркующими парочками покидал пляж. Немного задержался: рассмотрел фигуру своей будущей жертвы. Приметил знакомый шрам на плече; вспомнил родимое пятно, что пряталось сейчас под купальником на ягодице у блондинки – оно походило на розовую горошину. А вот имён парикмахерш я в своих воспоминаниях не обнаружил. Хмыкнул. Решил, что вечером познакомлюсь с девицами заново.

***

После обеда в столовой я дисциплинированно подготовился к очередной бессонной ночи: полтора часа подремал. Ярких снов не увидел. Сквозь сон слышал, что Артурчик тоже не побрезговал подготовкой: Прохоров изредка всхрапывал. Я проснулся и обнаружил, что мой младший брат лежал на кровати с подаренным ему томиком Рафаэля Сабатини в руках. Он получил его от Насти Бурцевой не иначе как в обмен на наш домашний адрес. Читал о похождениях бесстрашного и благородного капитана Блада. От моего замечания «это ты зря» Кир отмахнулся – он заявил, что выспался ночью. Женю и Любашу из Смоленска мы встретили у входа в жилой корпус, как и договорились в столовой. Поприветствовали работниц чулочной фабрики и дружной гурьбой отправились на пляж.

В беседах с Женей и Любашей я активного участия не принимал. Да и те уже успокоились: не дёргали меня вопросами, не обжигали призывными взглядами – довольствовались общением с Кириллом и Артурчиком. Я расстелил на песке полотенце, улыбнулся посматривавшим на меня со своих мест на пляжном лежбище пышнотелым дамам лет тридцати пяти-сорока. Пробежался взглядом по буквально облепленному одеялами, покрывалами и полотенцами морскому берегу. Тульских парикмахерш я не увидел: девицы либо пока не пришли на процедуру принятия морских и солнечных ванн, либо загорали сейчас на другом конце пляжа. А вот море находилось на прежнем месте. К нему я и направился, сунув под небрежно сложенную на полотенце футболку солнцезащитные очки.

На этот раз я направился не в сторону Турции. Выбрался за пределы заполненного людьми мелководья, поплыл вдоль берега. Олимпийские рекорды не ставил – неспешно загребал воду руками, рассматривал морское побережье. Условно окультуренные песчаные пляжи вскоре сменились «дикими» и безлюдными на вид местами, поросшими кустами и сорной травой. Конечной целью моего заплыва стала Птичья скала, будто маяк возвышавшаяся над морем и над побережьем. На вершине скалы я заметил крохотные фигурки людей. Издали не рассмотрел: были то местные, или же смотреть на алые паруса явились на «скалу Ассоль» гости пансионатов. Напротив Птичьей скалы я дважды эффектно нырнул – продемонстрировал наблюдателям красную полосу на своих плавках.

На берег выходил – едва не оглох от криков резвившихся в воде детишек. Скользил взглядом по выстроившимся у кромки воды женским телам. Советские гражданки копировали позы друг друга: подставляли солнцу не всегда бритые подмышки и заклеенные клочками газет переносицы. Они посматривали на меня сощуренными глазами, втягивали животы и выпячивали грудь. Я не реагировал на призывные женские взгляды. Приметил на этой своеобразной выставке несколько интересных экземпляров. А один даже узнал – тот самый, у которого под купальником пряталось похожее на розовую горошину родимое пятно. Блондинка-парикмахерша поправила на своей груди купальник, будто почувствовала сквозь него жжение от моего пристального взгляда.

Я замер в двух шагах от парикмахерши, не спеша пробежался взглядом по её телу – от пальцев ног до ямочки на подбородке.

- Привет, красавица, - произнёс я. – Отличный купальник у тебя. Напомни-ка мне своё имя.

- Оксана, - выдохнула блондинка.

Я щёлкнул пальцем, сказал:

- Точно! Прекрасное имя. А главное, редкое.

На шаг приблизился к парикмахерше, заглянул ей в глаза.

- Живёшь ты на втором этаже, в комнате номер…

Я снова щёлкнул.

- В двести четвёртом, - произнесла Оксана.

Я протянул руку к плечу парикмахерши, поправил на нём лямку купальника. Кожа на женском плече была тёплой. Я оставил на ней каплю морской воды.

- Приду к тебе в номер ровно в десять часов вечера, - сообщил я. – Не уходи никуда в это время из своей комнаты. Жди.

- Зачем? – спросила блондинка.

Она смотрела мне в лицо, запрокинув голову – не в глаза, а на мои губы.

- Вечером узнаешь… Оксана.

Я улыбнулся.

Заметил, что кожа на плече у парикмахерши покрылась мурашками.

- Эээ… ладно, - пролепетала Оксана. – Но я не одна живу. С подругами.

Девица затаила дыхание.

- Не переживай, красавица, - сказал я. – Твои подружки нам не помешают. До вечера.

- До вечера, - ответила парикмахерша, когда я уже повернулся к ней спиной.

***

Вечером Артурчик сидел на кровати и настраивал гитару перед очередным уличным концертом, Кирилл дочитывал роман «Одиссея капитана Блада»: Женя и Любаша ждали их сегодня «чуть позже».

За два часа до полуночи я достал из сумки бутылку «Советского шампанского» (решил: не пропадать же добру) и отправился с этим подарком к тульским парикмахершам.

Оксана ждала меня. Она обрадовалась моему приходу. Её подруги оказались именно такими говорливыми и понятливыми девчонками, какими я их и помнил.

***

В свою комнату я вернулся под утро. Весёлый и ещё слегка пьяный (у парикмахерш, как и в прошлый раз, оказался неплохой запас спиртного). Разбудил Кирилла – кровать Артурчика пустовала.

Кир, что Прохоров «остался на ночь» у работниц чулочной фабрики.

- А ты почему не с ним? – спросил я.

- Да ну их!..

Мой младший брат махнул рукой.

- Любка вчера ко мне целоваться лезла, - сообщил он.

Кирилл скривил губы.

- Плохо целуется? – спросил я.

- Не знаю, - ответил