Агентство ’ЭКЗОРЦИСТ’: NIGREDO - Михаил Ежов

в спортивных костюмах. Увидев Глорию в форме национальной гвардии, они дружно замолкли и провожали нас взглядами, пока мы не вошли в дом.

Пришлось подняться на второй этаж: похоже, дела у Клоуза пошли плохо совсем недавно, иначе он поселился бы выше.

Дверь в квартиру выглядела странно: краска кое-где не то, чтобы облупилась, но словно была сбита ударами твёрдого предмета. Возле замка виднелись глубокие свежие царапины.

Я долго нажимал кнопку звонка, пока, наконец, из-за двери не раздался осторожный голос:

— Вам кого?!

— Полиция! — громко объявила Глория. — К Эдриану Клоузу. Открывайте именем закона и Его Величества!

Лязгнул замок, и дверь приоткрылась. Поперёк молодого мужского лица шла натянутая стальная цепочка.

— Простите, офицеры, — хозяин квартиры изобразил фальшивую улыбку, — но мне бы хотелось увидеть ваши удостоверения.

Глория достала документ с вытесненным гербом.

— Со мной консультант, — указала она на меня. — У него удостоверения нет. Он не служит в полиции.

Дверь распахнулась, и Эдриан Клоуз отступил в полумрак прихожей.

— Опасаюсь грабителей, — сказал он извиняющимся тоном. — В страшные времена живём. Чем обязан, лейтенант? На судебных вы не похожи.

«Это он по поводу долгов», — сообразил я. Видимо, поэтому открывать и не торопится.

— Вы слышали о смерти Адама Болейна? — спросила Глория.

— Как же, как же, — Клоуз сокрушённо кивнул. Лицо его помрачнело. — Знаю: умер Адам, сукин сын! Я, конечно, был уверен, что он не в постели свои дни закончит, но не думал, что его в собственном доме… какие-то грабители!

— От кого вы слышали о смерти Адама Болейна? — спросил я.

— Звонил я ему домой.

— С кем вы говорили?

— Наверное, с его дворецким. Они сказал, что Адам ночью убит забравшимися в дом ублюдками.

— И вы не поспешили туда? — спросил я.

Клоуз смутился.

— Видите ли… мои обстоятельства таковы, что мне сейчас неудобно уходить из дома.

Ясно: боится кредиторов. Должно быть, те двое, которых полицейский повстречал в «Эдельвейсе», уже сюда наведывались — после них и остались на двери вмятины и царапины.

— Во сколько вы звонили? — спросил я.

— Дайте подумать. Полагаю, около десяти утра.

— А можно узнать, зачем?

Клоуз пожевал губами. Он явно придумывал ответ.

— Скажите правду, — посоветовал я.

— Разумеется, я не стану лгать! — фальшиво возмутился Клоуз.

Он походил на прожженного плута, привыкшего изображать благопристойность и чуть что назначать дуэль в расчёте на то, что оппонент струсит, но сейчас, кажется, над головой Клоуза нависла очевидная угроза, и он забился в угол, поджав хвост и надеясь, что нелёгкая пронесёт.

— Денег хотели попросить? — спросил я, глядя в бегающие глаза собеседника.

— В долг! — выпалил Клоуз. — Мне и надо-то…

Он замолчал, уставившись в окно.

На человека, забравшегося ночью в дом Адама Болейна, запуганный бретёр никак не походил. Едва ли он рискнул бы покинуть квартиру.

— Слуги у вас есть? — спросил я.

— А как же! — с достоинством ответил Клоуз. — Двое!

— Где они?

— Да здесь. Должно быть, на кухне.

— Нам бы хотелось с ними поговорить.

Через четверть часа мы распрощались с приятелем убитого. Кухарка и камердинер подтвердили, что хозяин носа наружу не кажет, и по ночам сидит дома. Впрочем, сами они спали, так что поклясться, что он никуда не выходил, не могут.

Напоследок Клоуз назвал нам несколько человек, с которыми имел дело Адам Болейн.

— Надо бы проверить этих людей, — сказал я, когда мы с Глорией вышли из дома. — Главное — установить, кому понадобилась смерть сына маркиза. Пока что я не вижу ничьей выгоды, но это не значит, что её нет.

Глава 60

Я сделал шаг и тут же остановился: носок ботинка едва не оказался в луже крови!

Маркиз Болейн лежал на львиной шкуре, вытянувшись во весь рост и раскинув руки. Пальцы левой были скрючены и походили на когти хищной птицы. Рана на горле зияла отвратительным провалом, грудь и плечи покрывала бурая корка.

Мебель в гостиной была перевёрнута, пол усеивали осколки дорогих ваз.

— Это не человек! — сказал Чарльз Торп.

Патологоанатом сидел в кресле, открытый саквояж стоял рядом с ним на маленьком кругом столике.

— Хищник? — спросила Глория.

— Без сомнения.

— А как же следы дубления, обнаруженные на шерсти?

Врач пожал плечами.

— Возможно, животное живёт в чучельной мастерской.

— И присутствие в городе такого зверя можно держать в тайне?! — удивилась девушка.

— При желании. Есть ведь подвалы с толстыми стенами, откуда рычание не донесётся.

Я повернулся к Глории.

— Надо проверить чучельные мастерские. Много их в городе?

— Понятия не имею! Но не думаю.

— Обыщите их под благовидным предлогом. Пусть поработают в штатском. Нельзя спугнуть убийцу. Чего доброго, он прикончит своего зверя и избавится от тела — а вместе с ним и от улик. Особое внимание уделяйте мастерским, в которых имеется подвал.

— Да, это было бы неплохо, — согласилась Глория. — Поручу кому-нибудь.

Я отошёл от тела.

— Поговорю со слугами. Но не здесь. Кажется, соседняя комната довольно просторна — приглашай их туда по одному.

— Я уже со всеми побеседовала, — отозвалась Глория. — Домочадцы видели тигра! Живого, настоящего!

— Хорошо. Похоже, убийства совершает зверь, а не человек в одежде из шкуры.

— Говорю вам: такие раны мог нанести только крупный хищник! — вставил патологоанатом.

— Меня беспокоит, что тигр выбрал жертвами членов одной семьи, — сказал я. — К тому же, проживавших в разных местах. Дикие животные так себя не ведут.

— Никакие животные так себя не ведут, — поправил Чарльз Торп. — Более того, хищник не полезет в дом, особенно если для этого нужно разбить стекло собственным телом. Подобное поведение противоречит инстинкту: можно пораниться, а зверь станет всеми силами этого избегать. Да и вообще… тигр, оказавшийся на свободе в городе, в непривычных для себя условиях, не станет охотиться, тем более на людей. Он забьётся куда-нибудь и постарается добыть пропитание на помойке или, в крайнем случае, прикончит бродячую собаку.

— Полагаю, вы правы, — сказал я. — Именно поэтому во всём этом чувствуется злой умысел.

Врач поднялся и закрыл саквояж.

— Ну, тут я вам не советчик. Дело полиции, так