Случайный шаг - Эльхан Аскеров

сказано. Быть твоим холопам поротыми, а за обиду я тому вою виру уплачу. А дальше уж как бог даст, – закончил сотник и, широко перекрестившись, вышел из комнаты.

– Пес! Пес! Пес проклятый! – яростно выкрикнул княжич, хватая со стола кружку и со всей дури швыряя ее в закрывшуюся дверь. – Не хотят служить. Верно мне сказывали, нет в земле нашей добрых слуг. Все норовят по-своему изладить, да еще и хозяина виноватым выставить, – шипел он, брызгая слюной и мечась по комнате.

Тихий стук в дверь заставил недоросля замолчать и схватиться за рукоять кинжала. С подозрением поглядев на дверь, он замер, насторожившись, словно зверь. Стук повторился, и княжич, напрягшись, громко произнес:

– Войди, кто там!

В приоткрывшуюся дверь проскользнула тощая фигура в черной рясе и у самого порога, глубоко поклонившись, еле слышно произнесла:

– Ты в ярости, светлейший. Чем может тебе служить недостойный чернец?

– Мой сотник отказался исполнять мой приказ. Повинен смерти, – гордо подбоченившись, с пафосом ответил княжич.

– Прости недостойного, светлейший, но пока рано от него избавляться, – разогнувшись, проникновенно ответил монах. – Сотня подчинена ему, и тому имеется прямой приказ твоего великого отца. Дождись, когда мы окажемся в княжестве, а там… на все воля божья.

– Пусть так, – нехотя согласился княжич. – Но есть еще и черкас, что вчера побил моих холопов и посмел поднять руку на меня.

– Ты желаешь его смерти? – прямо осведомился монах.

– Я желаю, чтобы он оказался в нашем стане, чтобы учинить над ним свой суд.

– Прости, светлейший, но сие не разумно, – чуть подумав, ответил монах. – Прими добрый совет. Обойдись просто его смертью. А уж какой она станет, все в руце божьей.

– И когда мы увидим волю его? – мрачно уточнил княжич.

– Думаю, все случится прежде, чем твоя сотня покинет эти гиблые места.

– Гиблые? – удивился отрок.

– Жители земель этих идолам кланяются, не желая спасать души свои от геенны огненной. А значит, несут они в себе свою погибель, и оттого места эти гиблыми станут. Для них… – пространно пояснил монах.

– Для их погибели большое войско потребно. Сотней тут не управишься. К тому же сотник не желает с местными воевать, – напомнил княжич.

– Нам нет нужды в стальном оружии, – едва заметно усмехнулся монах. – Для исполнения воли божьей и другое оружие найдется. Какие у сотника планы?

– Зачем тебе? – насторожился княжич.

– Чтобы исполнять волю божью, недостойный чернец обязан учитывать и людские деяния, – снова подпустил туману монах. – Так что он задумал? Когда собирается на степняков выступать?

– Через день. Решил холопам роздых после перехода дать. А еще желает с черкасами местными уговориться, чтобы те на выручку пришли, ежели татар шибко много окажется.

– Твой сотник не глуп, – подумав, кивнул монах. – Чтобы избавиться от извечного врага, иной раз можно и неприятного союзника потерпеть. Но боюсь, у него ничего не получится.

– Знаю, – скривился княжич, невольно касаясь снова занывшей челюсти. – И в том этот пес смеет меня винить.

– Пусть думает, как сам знает, – отмахнулся монах. – Ты поступил верно.

* * *

Провернув в пальцах новенький стилет, Беломир с довольным видом усмехнулся, глядя приятелю в глаза:

– Цены твоим рукам, друже, нет. Глядя на мои корявые каракули, суметь такую красоту изладить, это и вправду мастером надо быть.

– Будет тебе, Беломир. Нарисовал ты все правильно, понятно, так чего ж не сделать, – засмущавшись, словно девица, прогудел Векша. Едва ножкой от смущения не шаркнул. – Я тут для цепочек твоих еще звеньев наделал, – добавил он, снимая с полки небольшую деревянную шкатулку. – Глянь, сгодятся?

– Еще как, – одобрительно закивал парень, с первого взгляда сообразив, что отлитые им звенья едва не в полтора раза меньше тех, что делались для него самого.

– Выходит, можно их собирать? – уточнил кузнец.

– Нужно, друже. Нужно. К тому же торг скоро. Надо будет нашего с тобой приятеля порадовать, – лукаво усмехнулся Беломир, подмигивая другу.

– В прошлый раз он даже торговаться не стал. Сразу за все прежнюю цену положил, – гулко рассмеялся кузнец.

– А чего воду в ступе толочь, – пожал парень плечами. – И так понятно, что цена прежняя.

– Тоже верно. Чего дале делать станем? – задал Векша самый важный для себя вопрос.

– Нож мне нужен. Но не простой, – подумав, медленно заговорил Беломир, мысленно представляя себе точилку для карандашей.

Нарезать нужной толщины шпон проще всего было именно так. Схватив очередной кусок пергамента, парень быстро стер с него прежний рисунок и, схватив уголек, принялся рисовать. Нависший над его плечом Векша не сводил с пергамента взгляда, то и дело задавая уточняющие вопросы. Закончив, Беломир разложил рисунок на верстаке и принялся пояснять, что и для чего нужно. Внимательно его слушая, кузнец с задумчивым видом вертел в пальцах толстый гвоздь, примерно миллиметров сто пятьдесят длиной квадратного сечения.

Услышав, что из листов такой тонкой древесины парень собирается ладить щиты, кузнец только крякнул и, покачав головой, растерянно проворчал:

– Сказал бы кто другой, я б посмеялся. А тебе поверю. Уж больно много всякого необычного ты умеешь.

– Это еще не все. Нам еще винт крепкий надобен будет, чтобы щит тот клеить и выгибать. А после мы его по краю железом возьмем. Ну и середку тоже, само собой.

– Рисуй, – тут же подсунул ему пергамент кузнец.

Быстро набросав винтовой пресс с опорной резьбой, Беломир протянул рисунок приятелю и уже открыл рот, чтобы начать пояснения, когда Векша, враз превратившись из добродушного великана в разъяренного быка, взревел дурным голосом:

– Ворон поганый! – и размахнувшись, со всей дури швырнул свой гвоздь куда-то за спину парню.

Не ожидавший подобного Беломир только и успел, что развернуться лицом к двери, чтобы увидеть, как на пороге оседает тело, одетое в черную рясу. Зная силу приятеля, парень даже не сомневался, что, попав даже таким гвоздем, не важно как, кузнец запросто убьет любого. Подскочив к упавшему, парень прижал пальцы к его шее и, выпрямившись, тихо произнес, удивленно качая головой:

– Ты, Векша, и вправду бугай дурной. Зашиб ты его. Насмерть.

– Собаке и смерть собачья, – прорычал Векша, пнув тело по ноге.

– Так-то оно, может, и так, только что теперь с падалью этой делать станем? – мрачно поинтересовался Беломир, снова опускаясь на корточки и начиная обыскивать труп.

Тяжелый кованый гвоздь оказался брошен с такой силой, что, ударив неизвестного шляпкой, проломил грудину, войдя прямо в сердце.

– Ты где такому научился? – не удержавшись, поинтересовался парень, кивая на торчащий из трупа гвоздь.

– Случаем вышло, – угрюмо отозвался Векша, остывая. – Уж больно не люблю я воронов этих. Все беды от них.

– Вопрос философский, – еле слышно буркнул парень,