Печать Мары: Пламя. Книга I - Дарья и Алексей Домбровские

Она обернулась на волхва. Тот стоял, вытянувшись по струнке с закрытыми глазами. То ли подчиняясь шепоту в голове, то ли из-за своего собственного внутреннего порыва, Анна неуверенно вынула гребень из волос и положила его под ноги идола.

— Я могу сделать что ты просишь, хотя не хочу. Но и ты должна заплатить цену.

В голосе Мары, который до этого звучал в голове Анны тихим шелестом сухими листами, промелькнули звуки надвигающейся грозы.

— Не хочешь? — Анна сказала это в голос.

— Не хочу, — в шелесте послышался звуки отдаленного грома, — А что можешь предложить мне ты? Гребень… Этого мало. Мне нужна жертва. Настоящая. Потому что ты просишь очень много.

— Я знаю, что тебе нужно, — Анна говорила быстро, торопясь, как будто боялась, что ее кто-то перебьет. Или что у нее самой не хватит решимости продолжать, — Я дам кровь. Свою… Всю.

Анна закончила и чуть отодвинулась от идола.

— У тебя нет своей крови. Ты не человек, — слова падали как удары молота по наковальни.

— Нет…нет…я знаю… У меня есть еще моя кровь. Осталась. Настя… Дочь! В ней есть моя кровь. Кровь за кровь. Жизнь за жизнь!

— Ты готова отдать свою дочь?

В голосе Мары не было удивления, скорее интерес.

— Да, готова! — Анна сорвалась на крик, — Ненавижу ее, силинское отродье! Не-на-ви-жу!!! Возьми ее! Она твоя!

Ветер ударил по верхушкам деревьев с такой силой, что с хрустом сломалось несколько веток. Потом наступила тишина.

— Ты слышала! Что? Ответь мне! — Анна крикнула во весь голос. Где-то в чаще взлетела в воздух стая невидимых птиц.

— Ответь! Отве-е-еть!

Ответом была тишина. Анна снова прижалась к идолу и заплакала. Упыри тоже умеют плакать. Кровавыми слезами.

Ответь, ответь… — губы Анны чуть слышно шептали, прижимаясь к струганой древесине, — Ответь…

— Пойдем.

Анна и не заметила, как подошел Радослав. Оторвалась от идола, выпрямилась и пошла рядом с ним. Прочь от поляны с молчащими богами.

— Волхв, — она резко остановилась и дернула Радослава за рукав длинной рубахи, — Мара согласилась? Как мне знать?

Радослав оглядел ее, помолчал и после паузы ответил:

— Будет знак.

— А если не согласилась? Как тогда?

— Будет знак.

— Знак, знак, знак… — голос Анны звучал все злее и злее. Бледное лицо перекосила злобная гримаса, зубы оскалились, глаза налились кровью.

— Не щерься на меня. Не поможет! Мужа своего пугать будешь! — голос Радослава звучал спокойно и уверенно, — я и не такие клыки видал.

Анна разъярилась еще больше. Она напружинилась. Если бы Радослав мог видеть во тьме, то он бы заметил, ее по-звериному неистовую злобу! Или он мог видеть?

— Охолонись! — его голос звучал твердо и повелительно, — Изыйти отсель с миром.

Анна сделала резкое, невидимое глазу движение вперед.

Радослав даже не шелохнулся. Анна, не дойдя пары шагов, остановилась. Она как уперлась в невидимую стену. Препятствие не задерживало ее физически. Но на упырицу нахлынул страх, граничащий с ужасом. Она и думать не могла сделать еще один шаг вперед. В глазах потемнело, потом кровавое зарево ослепило ее. Сердце запорхало в груди, как мотылек попавший в сети паука. Ноги в коленях подогнулись, и она тут же отступила на шаг назад. Потом развернулась и пошла прочь от капища прямо через кусты, не разбирая дороги. Стена, возникшая вдруг между ней и Радославом была невидима, но непреодолима. Она даже не хотела думать какой силой была она воздвигнута. Одно прикосновение к ней внушало страх, граничащий с ужасом.

— Ты смотри, тут не балуй!

До Анны донесся спокойный, голос волхва. Между этих уверенных слов она услышала насмешку. Чуть заметное, но явное превосходство. И злость нахлынула на нее с новой силой. Она бежала, не разбирая дороги. Потом остановилась. Прижалась к огромной ели, стараясь восстановить дыхание. Успокоилась. Думать от том, кто воздвиг стену ужаса между ней и волхвом она не хотела. Она и так это знала. Кровавый туман в глазах прошел, но стоило ей прикрыть веки, как в темноте начинали светиться огненными росчерками зигзагообразные линии. Но ничего… Чутье подсказывало ей, что такую защиту своему волхву Мара может дать только на капище…

— Ничего, ничего… — Анна прошептала эти слова вслух.

Звук собственного голоса неожиданно успокоил ее. Она огляделась по сторонам, втянула щекочущий ноздри холодный ночной воздух. У нее есть проблемы и поважнее. Нужно идти. Еще раз втянула воздух. Туда. Она уже знала, что ей делать. Не торопясь, уверенным шагом, углубилась в чащу.

* * *

Хутор был давно заброшен. Одни избы развалились на бревна, другие зияли темными провалами пустых окон и дырявых крыш. Анна легкой поступью шла по заросшей травой, чуть заметной тропинке, бывшей когда-то деревенской улицей. В превратившемся в омут колодце она до рассвета набрала «молчаливой» воды.

Зашла на старый деревенский погост с покосившимися, полусгнившими крестами и взяла немного могильной земли.

Ночь стояла беззвездная. Анна двигалась бесшумно, и вокруг нее тоже не было слышно ни шороха, ни ветра. Только плотная вязкая тьма, в которую, казалось, можно было погрузить ладонь — и уже не вытащить целую руку. Баню она нашла не сразу. Та стояла на отшибе, почти не видимая в зарослях бузины и вербы. Анна раздвинула ветки и, пригнувшись, нырнула в темный проем.

Внутри пахло гнилью и землей, словно сама баня давно перестала быть частью мира живых. Как в запертой могиле. Черные, закопченные вековой сажей стены, разбросанный по углам хлам, плотный, застывший воздух. Под ногами — сырая, раскисшая земля, ничем не покрытый пол. Анна подошла к углу. Вытащила из кучи колченогий табурет, поставила его на пол, утопив поглубже две целые, длинные ножки. На более-менее ровной поверхности разложила пестрый платок с цветами — подарок Силина. Усмехнулась, что взяла его с собой и что пригодился он именно сейчас. Быстро свернула из ткани что-то отдаленно похожее на куклу. Вставила в бока две острые щепки — руки, углем нарисовала кружочки на месте глаз. Внутрь насыпала кладбищенской земли.

Чтобы лунный свет снаружи не проникал внутрь, Анна заткнула окно ветошью. Подумав, подперла сломанной лавкой входную дверь — никто и ничто не должно было ей помешать. Зажгла свечу. Свет чадящего пламени едва разгонял тени. Анна встала около табурета и острием ножа вычертила на полу круг. Она опустилась на колени, подняла руки над куклой и прошептала:

— Змора, сестрица тьмы… ты, что скользишь по ночам,

Приди ко мне, как ветер без лица,

Найди его, того, кто сердце мое в прах обернул,

Да влей в его грудь лед и страх.

Анна окропила куклу