Попытка возврата - Владислав Николаевич Конюшевский

гитару выдавать в фильме «Два бойца»? Опять получается, башкой не думал. Правда, было поздно… Медсестры поголовно шмыгали носами, да и многие раненые, задрав голову вверх, делали вид, что разглядывают потолок, чтобы не вытирать глаза. Но тут пришел лесник и всех разогнал. В смысле, главврач скомандовал отбой. Он давно уже стоял в конце коридора, привалившись к стене и слушая вместе со всеми. Сделав народу ручкой, я попрощался с Гусевым и собрался уходить, но тут меня поймал главный доктор:

— Извините, молодой человек, а чьи это вы песни пели?

Почесав кончик носа, осторожно ответил:

— Свои, а что?

— Вы понимаете, что это должны слышать многие люди, а не только ваши знакомые? Поверьте мне, я помимо медицины в этом тоже разбираюсь. Вот подождите…

Врач, вытащив из кармана листок, начал быстро писать на нем толстым синим карандашом.

Потом протянул листок мне.

— Вот здесь адрес и несколько слов от меня. Я слышал, когда вы с раненым майором разговаривали, что сегодня летите в Москву. Там обязательно загляните к этому человеку. Это поэт Владимир Агатов. Причем не просто поэт, а еще и пишет слова к песням. Он вам обязательно поможет пустить ваши произведения в жизнь.

Скомканно поблагодарив доктора и пообещав заглянуть к этому поэту-песеннику, побежал к штабу. Фух! Вовремя успел. Народ только-только начал загружаться в машину. Я уселся на любимое место — рядом с водителем, и мы покатили на аэродром. Там, стараясь не смотреть в глаза перебазирующимся летчикам, шмыгнул в самолет. И на лавке, возле квадратного иллюминатора, увидел Герасимова, который мрачно пялился в свое отражение на темном стекле. Сначала его проскочил, но потом вернулся и, потоптавшись, сел рядом.

— Кхм… Игорь, ты на меня зла не держи. Кто же ожидал, что так получится?

Майор до того задумался, погрузившись в свои мысли, что только сейчас меня увидел.

— А, Лисов, здравствуй. Чего ты сказал?

— Привет, говорю. И говорю, чтоб зла не держал. И в мыслях не было — так вас подставлять. Ты уж меня извини…

— Да при чем здесь ты? У меня своя голова есть, а я вот тоже подобной реакции не ожидал. С утра контрики всех по разным углам развели и давай мурыжить. Как будто кто-то из моих орлов прямо сейчас к мамалыжникам рванет, с докладом о новом оружии. Я-то сразу за своих гавриков поручился, но где там! Просто приняли к сведению, и все. А теперь всех, по слухам, аж на Дальний Восток перебрасывают. Хотя эти, из контрразведки, так смотрели, что я не удивлюсь, если на Колыму всем полком законопатят… Чтоб наверняка было…

Герасимов вздохнул и отвернулся. Потом, опять повернувшись ко мне, спросил:

— А тебя что — тоже в тыл подальше запихивают? Как главного секретоносителя?

— Да нет, пока только в Москву вызывают.

Я не стал говорить правды, зачем лишний раз напрягать человека?

Самолет тем временем наполнялся людьми. Игорь же, посидев пару минут с закрытыми глазами, вдруг подался ко мне и сказал:

— И все-таки, как мы им дали! Как клопов жгли! И правильно наши режимом секретности озаботились. Не дай бог к этим, — он мотнул головой в сторону, — твоя смесь попадет! А так — мы же их просто пачками к немецкому богу отправлять будем. Не я, так тот парень, что мне на смену прилетел.

— Это точно!

Правда, дальше разговора не получилось. Самолет чихнул сначала одним движком, потом другим, и салон наполнился ревом. Мягко переваливаясь, Ли-2 развернулся и, слегка подпрыгивая на неровностях, начал набирать скорость…

Глава 8

А в Москве нас, как обычно, уже ждала машина. Квадратный подполковник, представившийся порученцем Лаврентия Павловича, рассадил всех и повез в город. Причем, что странно, меня довезли до гостиницы и оставили отдыхать, а Середу с Зальмутом увезли дальше. Ну, отдыхать так отдыхать, это даже хорошо. Первый раз за долгое время растянулся на чистых до хруста простынях и без звукового сопровождения в виде шума танковых дизелей и крикливых команд за окном уснул. Правда, не сразу. Оказывается, мне уже не хватало для спокойного сна — дальних разрывов, мата коменданта и храпа Пучкова.

Наутро проснулся от громкой трели звонка. Спросонья даже не понял, что это. Но потом добрел до телефона и взял трубку. Густой бас на том конце провода представился еще одним порученцем, на этот раз самого Сталина, и сказал, что через полтора часа за мной придет машина. Интересно — что, опять на дачу повезут? До Кремля-то пять минут ходьбы. Вон он — в окно виден. Пока умылся и позавтракал в гостиничном ресторане, данные мне на подготовку полтора часа прошли. И поехали вовсе не на дачу, а именно в Кремль. Сделав красивую дугу по площади, машина плавно подкатила к воротам. После проверки документов пустили внутрь…

Поскребышев, увидев нас, приподнялся и, указав на дверь, сказал, что меня уже ждут. Сопровождающий отвалил, а я, набрав воздуха для приветствия, открыл дверь. Но первым поздороваться не успел.

— Здравствуйте, товарищ Лисов.

— Доброе утро, Иосиф Виссарионович, здравия желаю, товарищ генеральный комиссар госбезопасности!

Это я помимо вождя поздоровался еще и с Берией, приветливо блеснувшим в мою сторону стеклышками пенсне. Надо же, Виссарионыч меня, оказывается, ждал, стоя возле большого стола. И вопреки уставам поприветствовал первым. Что бы это значило? Но додумать мне не дали.

— Докладывайте, Илья Иванович.

Во даже как. Прям куртуазное общение, исключительно по имени-отчеству пошло. Хмыкнув про себя, встал по стойке смирно и приступил к докладу:

— Товарищ верховный главнокомандующий, группа майора Гусева порученное задание выполнила. В ходе выполнения разведки и поиска нами был захвачен командир 30-го армейского корпуса — Ганс фон Зальмут. При нем был портфель с картами и документами, которые мы также передали командованию. Также при проведении операции был уничтожен оберштабсцалмайстер 11-й армии. Казна армии, бывшая при нем,