Троя. Пепел над морем - Дмитрий Чайка

Несложно понять тех, кто бесконечно устал и хочет домой… Все эти басни про упоение битвой — полное дерьмо. Малое число отморозков, дуреющих от запаха крови, выбивают первыми. А остальные просто хотят поправить войной свои дела. За это они и готовы проливать кровь. Я вернулся, гадая, почему Агамемнон выглядит довольным, словно кот, обожравшийся сметаны. У меня нет ответа на этот вопрос, и я хочу его получить.

— Чего ты радуешься? — раздраженно спросил я его.

— Да так! Повод есть, — хмыкнул он и сбросил плащ, укрывавший все это время перемотанное окровавленными тряпками плечо. — Я ранен, Эней, и по обычаю имею право выставить другого бойца.

— И кто же это? — похолодел я.

Вместо ответа Агамемнон поднял здоровую руку. Мои худшие опасения подтвердились. Из рядов ахейского войска вышла чудовищная фигура, плечи которой возвышались над макушками абсолютного большинства товарищей.

— А вот это было не по плану, — растерянно прошептал я.

Да когда же я перестану чувствовать себя самым умным? Наверное, прямо сегодня… Если, конечно, останусь в живых…

1 Наиболее распространенный вариант легенды состоит в том, что Елена спрятала меч своего нового мужа Деифоба, и когда в дом ворвался Менелай, тому нечем было биться. Как мог такой воин, как Деифоб остаться без меча в тот момент, когда бой шел уже около его дома, автор понять так и не смог, и поэтому взял за основу вторую по популярности версию этого мифа.

Глава 21

Аякс вышел из ахейского строя и, явно красуясь, поднял вверх свое копье. Он проревел что-то, и товарищи поддержали его согласным ревом. Царь Саламина — сильнейший воин здесь. Он несколько раз бился с самим Гектором, и тот всегда уступал ему. Машина, а не человек. И щит у него такой, что я его даже на руке удержать не смогу, не то, что биться с ним. Впрочем, у Аякса со щитом трудностей не было. Бицепс толщиной с бычью ляжку эту проблему решал на раз. В общем, что-то мне стало немного нехорошо…

— Сосруко, — негромко сказал я гостю с далекого севера, который в этом походе сам назначил себя командиром моей личной охраны. — Дай мне хорошую секиру. Я видел у кого-то из твоих сыновей. Ту, которая с шипом на обухе.

— Ты хочешь выйти на него с секирой, царь? — с сомнением произнес горец. — Я бы взял молот. Секирой его не убить. Это же не человек. Это горный дэв.

— Секиру, — приказал я. — И то копье, над которым ты недавно смеялся.

— Вах-х! — выдохнул кавказец и выдал тираду, в которой я уверенно опознал непереводимую игру слов, примерно одинаковую на всех наречиях этого мира. Почтенный глава рода сетовал на жизнь и был расстроен тем, что решил служить настолько недалекому господину. Я усугубил его страдания и снял свой доспех и шлем, оставшись в одних штанах, голым по пояс. Тут не выдержал даже Анхис, который стоял рядом. Отец вежливо, но в предельно матерной форме поинтересовался, какая муха меня укусила, и где именно эта муха живет, чтобы он обходил это проклятое место стороной.

— Мне не поможет доспех, отец, — устало посмотрел я на него. — Как ты не понимаешь? Любое попадание этого парня сломает мне кости. А если и не сломает, то уж точно собьет с ног. Мне сейчас нужна скорость. Я должен закончить с ним быстро.

— Закончить? –отец смотрел на меня так, словно хотел отправить на прием к психиатру. — Быстро? С ним?

— Да! — ответил я, взял пилум, надел щит на руку и засунул за пояс легкую секиру с хищным узким лезвием и шипом вместо обуха. Я давно ее приметил. Клевец, самый настоящий клевец! То, что нужно против бойца, закованного в бронзу. Кобанцы изготовили его уже здесь, когда столкнулись с воинами в доспехах.

Я встал напротив чудовищной бронзовой башни, не обращая внимания на вопли и свист, несущиеся с обеих сторон. Ахейцы глумились надо мной, а мое разноязыкое войско, напротив, глумилось над Аяксом. Елки-палки! А ведь мои даже не допускали мысли, что я могу проиграть! Для этих наивных детей природы я был чем-то вроде высшего существа, за которого воюют сами боги. А раз так, то вес и сила имеют не столь уж большое значение. Мне бы их уверенность.

— Бей первым, малыш, — презрительно бросил Аякс. — Что за копье у тебя чудное? Ты им погоняешь своего осла?

Это часть игры. Остроумие перед поединком ценится не меньше отваги. Судя по высоте лба, запас шуток у Аякса весьма ограниченный.

— Я ни разу в жизни не погонял осла! — ответил я. — Я ведь царь и потомок царей. Если бы я был вождем голодранцев с нищего острова, как ты, я бы точно знал, как это делать. Научишь?

Воины грохнули смехом, и даже цари заулыбались в бороды, пока Аякс ловил ртом воздух. Я едва достаю ему до подбородка, и невзирая на весьма приличную мускулатуру, смотрюсь рядом с ним словно синий советский цыпленок рядом с накачанным гормонами бройлером. Убого смотрюсь, сам понимаю.

— Бей первым ты! — крикнул я как можно небрежней. — А то все скажут, что я победил нечестно.

— Чего-о? — Аякс даже рот приоткрыл и побагровел, словно неизвестная здесь свекла. — Да ты… Да я тебя…

У него закончился словарный запас, а по рядам пробежала волна смеха. Мое остроумие оценили по достоинству и передавали от центра войска до его флангов. Отец схватился за голову, да и остальные мои командиры укоризненно нахмурились. Они не одобряли такого мальчишества. Думаете, я спятил, настолько рискуя? Да ничего подобного. Если у него останется копье, мне конец. Я просто не смогу сделать то, что хочу.

— Бросай свое копье, кабан! — крикнул я. — Или я тебя палкой поколочу! Той самой, который ты погоняешь ослов на своем островке.

Это было очень обидно, и Аякс взревел, с чудовищной силой бросив копье. Хорошо, что я снял доспехи, иначе уже превратился бы в бабочку из коллекции пионера-энтомолога. Я уклонился, и тяжелое, толстое древко с жутким шелестом пролетело мимо, пройдя вскользь по коже щита. Ну, теперь моя очередь, и я не стану стесняться.

Тяжелый пилум — это не копье. Это одноразовый дротик с железным наконечником в локоть длиной. При удачном