Черкес 2. Барочные жемчужины Новороссии - Greko

вида чашек еще можно, но в остальном приличной публике тут явно было некомфортно. Настоящее облегчение испытал, когда Ваня ткнул пальцем в окошко кареты:

— Балаклава!

Внизу изящным плавным росчерком протянулась бухта. Вдоль левого берега, лишенного растительности, единственная улица, упиравшаяся в церковь с купольной башенкой с крестом и отделенная от воды двумя рядами домов. Мне сразу стало понятно, почему все так настойчиво предлагали мне и Марии переехать сюда.

Как грузины в Стамбуле сумели устроить привычный им грузинский дворик, так и греки здесь, в Крыму, сумели построить небольшую греческую деревушку-городок. И первое, что бросилось мне в глаза, и сразу заставило проникнуться симпатией к нынешней Балаклаве — черепичные крыши одноэтажных домиков. Это у меня с детства. Все частные дома в «Африке», в том числе и наш, были покрыты ровно такой же черепицей. Я был уверен, что, если когда-нибудь мне все-таки удастся обзавестись собственным домом, он будет с черепичной крышей.

Пока ехали по городу, успел насчитать от силы шестьдесят домов. Лавка была в каждом третьем: можно было поесть — устриц и морских ежей, к примеру — и накупить нужных товаров прямо с улицы, не заходя внутрь. И явно ощущалась теснота — привычная крымская теснота, сохранившаяся в моем бывшем настоящем по всему ЮБК. С её узкими улочками, на которых еле развернешься, с её домами дверь-в-дверь и балконами друг напротив друга в такой близости, что, кажется, можно поздороваться, протянув друг другу руки. Такую тесноту продиктовала природа: горы достаточно близко к морю, нужно отвоевывать каждый клочок земли. Когда эти крохи заканчивались у моря, город начинал медленно, но верно заползать на гору. В сегодняшней Балаклаве это уже произошло. Более того, было видно, что горная часть городка, пока хаотично, без всякого плана, если и не превзошла прибрежную, то уж точно — с ней сравнялась.

— Вон наша церковь! — отвлек меня Ваня, указав на храм с четырёхколонным портиком, одновременно перекрестившись.

Я тоже перекрестился.

— Мы сразу туда? — спросил.

— Нет, что ты? — ответила Эльбида. — Заедем к крестному. Приведем себя в порядок. Куда в таком виде? Янис, вон, весь мокрый!

Я кивнул.

Дилижанс остановился совсем неподалеку от солидных, возвышавшихся над остальными домами, двухэтажных хором Егора Георгиева Сальти. Штабс-капитан ожидал нас на крыльце. Бурно приветствовал. Весь двор, а судя по всему, и дом был полон людьми: сослуживцами и их семьями. Все готовили торжественное застолье, без которого невозможно представить греческие крестины. (Положа руку на сердце, ни одно событие у греков невозможно представить без застолья). Весь двор и часть улицы уже были заставлены столами. Еду пока не накрывали. Но можно было быть уверенными, что по возвращению из церкви столы будут ломиться.

Егор Георгиев, хотя и был очень живой, в чем-то и шумный (а, с другой стороны, покажите мне «нешумного» грека), но совсем не суетливый. Была в его манере и в его поведении какая-то театральная легкость, позволившая ему за считанные мгновения со всеми нами поздороваться, обняться, расцеловаться, подбросить в воздух будущего крестника.

Пока приветствовали друг друга, я успел заглянуть в дом. И первое, что сразу отметил — необычайная чистота. И это при том, что пол был земляной! Потолок и стены были хорошо выбелены.Не было излишней роскоши, но и язык бы не повернулся назвать убранство дома бедным. Все было к месту и по месту. Так, как привыкли греки. Как они любили. Разве что не мог не выделяться большой ковер во всю стену, весь увешанный оружием. В основном это были сабли и кинжалы всех видов и размеров. И только пара пистолетов по самому центру. Ну, так что удивляться такому количеству оружия в доме у штабс-капитана⁈

Зная, какая у нас была дорога, Сальти уже приготовил изрядное количество воды. Всем требовалось ополоснуться. Женщины с Янисом поднялись на второй этаж. Вся движуха с готовкой была на первом. Мы втроем вышли во двор. Спустились с крыльца. Само крыльцо и ступени были основательными. А вот вместо перил торчали обыкновенные длинные колья.

Я разделся по пояс. Сальти стал поливать из ковша.

— А почему ты Егор Георгиев? — я не удержался.

— Потому что отца звали Георгием! — Егор не смог скрыть своего удивления по поводу такого, несколько глупого, на его взгляд, вопроса.

— Значит, ты Егор Георгиевич Сальти?

— Нуууу… — потянул он. — Так на черногорцев похоже. Мы не любим.

— Понятно, — согласился я, отметив про себя, что, прожив в России полвека, греки себе не изменили даже в мелочах. Ну, разве что к водке пристрастились.

— Дом у тебя очень хороший! Такой чистый, такой светлый! — я искренне порадовался.

— Спасибо! — Егор Георгиев был счастлив такой оценке. — Мы все здесь стараемся во всем сохранить наши традиции!

«Сейчас Ваня скажет: 'Это — наипервейшее дело!» — подумал я.

— Это — наипервейшее дело! — тут же выдал капитан, как по заказу.

Свой смех я скрыл за очередной горстью воды, плеснув её на лицо.

Выпрямился. Сальти передал полотенце. Я поблагодарил, стал вытираться. Сальти уже поливал Ване.

— Вот, если бы ты еще виноград по всему крыльцу вырастил, то вообще — будет конфетка, а не дом! — опять я не удержался.

— А ты думаешь, для чего тут колья торчат? — рассмеялся Егор. — Этой осенью обязательно посажу лозу. Уже договорился. Мне хорошую дадут!

— И тень будет, — фыркал, склонившись над тазом, довольный Ваня, — и вино!

Кто о чем, в общем!

Закончили, вошли в дом. Женщины и Янис были готовы. Янис так просто сейчас выглядел щеголем! Во всем новом и светлом. Расчесан — волосок к волоску. И очень серьезен! И сам понимал торжественность предстоящего крещения, и женщины, наверное, все уши прожужжали. Да и толпа незнакомых ему людей, сейчас на мгновение прекратившая беготню, рассматривающая его с непрерывным одобрительным цоканием, желавшая ему счастья, смущала племянника.

— Готовы? — весело спросил Сальти.

Все покивали.

— С Богом! — решительно воскликнул штабс-капитан.

— С Богом! — ответил ему стройный хор голосов.

Мы вышли во двор. Двинулись к церкви. К нам присоединилась бОльшая часть тех, кто готовил застолье.

…Церковь во имя Св. Чудотворца Николая Мерликийского уже и без нашей внушительной толпы была переполнена. И крестины у греков — один из самых почитаемых праздников, и слух о нас уже, видимо, достиг всех ушей. Всем хотелось принять участие в крещение необычного мальчика. Турка