В. Бирюк - Рацухизация

Я — очень солидарен с Белинским. Вне зависимости от его политических взглядов.

Лампа Аладдина годится для жилья злобного духа и совершенно не годиться для освещения. Два плохо и одно хорошо: плохо светит, плохо пахнет и хорошо коптит.

Сходно устроена наша исконно-посконная лампадка. Чёрные лики православных икон — от копоти. Типа: измажем святого грязью — может, молитвы наши лучше понимать будет?

Тогда я построил скипидарный светильник. Не в смысле: намажь задницу, а глаза сами светиться начнут.

   «Он летел перегоняя   Мотоциклы и трамваи   Путь свой освещая   Фонарями»

Не надо так… эпически. В ту же «лампу Аладдина» вставили медный фитиль, залили скипидар и подожгли.

Мда… лучше. Но не очень.

Напрягаем «воздуходуя» и делаем фитиль широким. Как в керосиновой лампе 20 века.

Лучше… Но мало. Сворачиваем медный фитиль в трубочку, вставляем в железный держатель. Делаем по кругу кольцевую щель. И получаем «Астральную лампу» Арганда в варианте «горелка Дюма». Фитиль по капиллярам тянет масло снизу, щель пропускает воздух сбоку. Воздух идёт к пламени и снаружи, как у свечки, и изнутри цилиндрического фитиля. Скачок освещённости против свечки — раз в 10. Будет. Когда у меня будет ламповое стекло, которое обеспечит нормальную стабильную тягу.

Откладываем на полочку… И делаем другой светильник — знакомую мне по первой жизни карбидную лампу.

Берём негашёную известь, укладываем её в тигель слоями с с древесным углём, ставим в печку, дуем-дуем… — получаем карбид. Такого… грязно-серо-коричневого цвета. Капаем на него водичкой, пошёл ацетилен. Поджигаем… Горит. И — воняет. Он не сам воняет — это примеси воняют! Но отделить их я пока не могу. И мне очень не нравится температура прокаливания — 1900–1950®C. У меня так все печки погорят! Тигель, вон, пальчиком постучал — он и развалился.

Конструкцию с двумя бачками — один для воды, другой — для карбида, с дозирующим устройством между ними, форсункой и отражателем — убираем на полку.

И достаем оттуда взад — «Астральную лампу». Потому что верим Эдгару По:

«Блеск — вот главное заблуждение американской теории внутреннего убранства, заблуждение, которое легко объяснить уже описанным извращением вкуса… Мы разумеем, конечно, астральную лампу в собственном смысле — лампу Арганда с первоначальным простым матовым абажуром и смягченным, ровным, точно лунным светом. Абажур граненого стекла — это жалкое изобретение дьявола».

Вкуса у меня никакого нет. Поэтому и его извращение мне не грозит. На Руси про огранку стекла забыли ещё в начале 11 века. Только шлифовка. Поэтому никаких «жалких изобретений дьявола» прогрессировать не будем.

В тот момент у меня уже была поставлена стекловаренная печка. Я надеялся получить к концу лета приемлемое стекло для своих скипидарных светильников. А пока решил проверить их так.

Технология «выколотки» здесь известна, точильный станок под шлифовальный переделать — особого ума не надо. Через неделю «воздуходуй» порадовал меня четырьмя экземплярами «астральной лампы» с параболическими отражателями.

Надо ж проверить! В условия, максимально приближённых… На поварне. Заправили, притащили, расставили по углам, запалили… Позвали Домну.

Сначала она перепугалась:

— Ой, горим, никак?! Пожар?

— Не пожар, а улучшенное освещение. Теперь люди будут видеть — чего они в рот кладут.

Тут она посуровела. Осмотрелась внимательно. Выразилась. Негромко и нецензурно. И заорала:

— Вы… мать… растудыть… кракозяблы… безрукие… многожрущие — малотрудящиеся…!

Воспроизвести дословно не берусь. Тут Гомер нужен. С его «шлемоблещущими» греками.

Я сперва удивился: чего это она так на меня? Потом понял: не на меня. Домна устроила тотальный аврал всей своей кухонной команде. Я про старые очки рассказывал? — Ну, вот где-то так. Многое стало видно.

Странно: я же сделал как лучше! А она обиделась и разозлилась.

— Домнушка, да что ж ты так рычать начала! Я ж просто свету добавил…

— Иди ты… к себе в опочивальню. И свети там сколь хочешь. Пущай Гапка твоя краснеет. Вот же стыдобища кака настала… недоглядела-недопроверила… Стыдно-то перед людьми — выходит, я всех вот в таком сраче кормила-угощала…

Я понимаю, что она злится на себя, но достанется всем. Начал, было, развлекать: показывать, как эта лампа работает.

— Тут вот пипочка, сюда сдвинул — заслонка пошла, воздух перекрыла, огонь угас. Ну-ка попробуй.

Мда… Хороший у меня кафтан был. Сгорел.

Домна с непривычки дёрнула задвижку чересчур сильно, её заклинило, она рванула… «Сыр выпал — с ним была плутовка такова».

Скипидар — не сыр. А лампа — не свеча. Фарадей об этом много говорит: упавшая свеча обычно гаснет. От неё что-то может загореться — занавески, скатерть… Но сама свеча в горизонтальном состоянии — гаснет. Потому что свеча — заводик по производству горючего. Оно — только в чашечке свечи. А в лампе горючее — в её бачке.

Домна своротила конструкцию и выронила лампу. Скипидар вылился на пол и вспыхнул. Девка, стоявшая рядом с ведром грязной воды, немедленно завизжала и плесканула. Заливать горящее масло водой… Тут уже все завизжали!

Но я же — попадун! Я же всё знаю-умею! Я же… Короче: я так уже горел в первой жизни. Что нас и спасло. Конечно, правильнее было бы поставить аргоновую систему пожаротушения вытесняющего действия. Но — нету. А вот кафтанчик… — был. Ну и фиг с ним.

Потом отпаивали Домну, она держалась за сердце и томным голосом выговаривала мне. Обвиняя в попытке сжечь поварню, усадьбу, всю вотчину… И её, бедную, в пламени диавольском.

— Ты, Ваня, прости дуру старую, но эту твою машину пламенную… я в руки не возьму. И другие… не знаю — может из молодых кто… Не, Ваня, мы уж по старине, со свечкой.

Хреново. Но — не ново. В начале тридцатых в ходе индустриализации была постоянная проблема: пришедшие на завод крестьяне либо прилагали, к рычагам и рукояткам станков, слишком мало усилий — и ничего не происходило. Либо слишком много — и рукоятки ломались. Сходную картинку я наблюдал и в 21 веке при сборке-разборке промышленных серверов: вроде бы дожал банк памяти. Но не запирается. А нажмёшь сильнее… материнка хрупнула.

Понятно, что всё это решаемо. Но — рискуемо.

Опыт с печной задвижкой показал: все всё поняли. Но не всем это помогло. Если Домна, чисто по ошибке, от непривычности, отвлекаясь на что-нибудь… упустит светильник…

   «Два чувства дивно близки нам   В них обретает сердце пищу:   Любовь к родному пепелищу,   Любовь к отеческим гробам».

«Пищи для сердца» будет вдоволь. Аж не проглотить. Даже без «отеческих гробов».

Мало сделать вундервафлю. Надо научить туземцев ею пользоваться. Хорошо бы — безопасно для себя и окружающих.

«Скипидарки» мои получили со временем и доброе стекло, и качественные отражатели. Часть из них были оснащены системами принудительной подачи масла, усиления тяги. Использовали «друммондов свет, соперничающий со светом вольтовой дуги и почти равный солнечному свету». Делали особенные — сдвоенные установки для сигнальщиков для передачи в ночное время. Более простые и маленькие светильники наполнили моё жилище, распространились по заведениям казённым, по домам ближников моих, просто людей богатых. Всеволжск — первый город в мире, где было заведено постоянное уличное освещение. Многие гости такому нововведению весьма удивлялись и за расточительство меня ругали. Я же невнятно намекал на несметность казны моей. А всего-то делов — скипидару у меня много.

Домна несколько успокоилась, мы сидели у неё в закутке и болтали о всяких кухонных разностях. Я пытался как-то загладить свою вину: сунулся к серьёзной женщине с какой-то фигнёй огнеопасной.

Кстати, если кто подзабыл — это я поташ делаю. О чём Домне и рассказываю. Так просто, к слову пришлось. Я так понимаю, что понятие «разрыхлитель теста» всем известно? Ну, тогда про дунганскую лапшу и вообще, вытяжное тесто — рассказывать не буду.

В этой связи, чисто для разговору, упоминаем уксус. И тут Домна, среди прочих своих трудностей и повседневных проблем на ниве общественного питания, вспоминает о том, что у неё:

— Уксуса этого собралось… Ну девать некуда!

— Что, вот так прям — и некуда девать?

— Да что я тебе, врать что ль буду?! Бочка полная, под крышку плещется!

— Э-э… А давай я тебе помогу! Завтра пришлю человечка — он всё вычерпает. При условии, что быстренько ещё бочку сделаешь. Такого… едучего.

— Да на что тебе столько?! Мариновать всякое — время давно прошло…

— Есть у меня идейка. У тебя сало от баранов осталось?