Физрук: на своей волне 3 - Валерий Александрович Гуров

Я всегда даю людям возможность одуматься, когда они совершают ошибку. Просто из принципа. Только вот пользуются этой возможностью далеко не все. Я ведь никого не заставляю.

Могли бы поговорить по-человечески, по душам. Сказали бы, кто исполнитель — ведь заказчика я уже знал. И всё, вопрос был бы закрыт. Взятки гладки.

Но нет, всё-таки ребята, похоже, решили развлечься. Работа у них, видно, скучная, вот и захотелось привнести немного остроты. Захотелось проверить нервы и сыграть на грани. Ничего нового. Люди, у которых нет событий в жизни, часто ищут их не там, где надо.

Что ж… будем считать, что они нашли.

Я не стал скрывать удовлетворение.

Следом достал из кармана то самое шило, которым мне прокололи колесо и едва не загнали мне в бок. Покрутил его в пальцах, оценивая баланс и длину острия.

Потом спокойно посмотрел на Ромчика и Витька.

— Господа, может быть, вам шило нужно? Посмотрите, какое замечательное шило у меня есть.

Оба уставились на инструмент. Я не торопился.

Повернул шило, чтобы им было лучше видно след от свежей грязи на рукояти.

— Просто обратил внимание, — продолжил я, — что вы, как я заметил, точно таким же инструментом пользуетесь в своей шиномонтажке. Поэтому и подумал — может, пригодится.

Ромчик, увидев шило, резко закашлялся, будто что-то попало в горло. Хотя понятно было, что причина другая. Витёк отвёл взгляд в сторону, сразу чем-то заинтересовавшись.

— А шило это вы тоже нашли вместе с остальным инструментом? — спросил Ромчик.

Вот надо же, какой догадливый мужичок. Быстро сообразил, где кроется суть.

— Именно, ты угадал, — подтвердил я. — Там, где я нашёл чемоданчик, там же лежало и шило. Прямо на крышке.

Я чуть улыбнулся.

— А вы откуда знаете?

Ромчик отвёл глаза, челюсти его задвигались — он принялся яростно жевать нижнюю губу.

Я же наблюдал, как он выкручивается. Решил, что помогу ему немного — посмотрю, где у него предел. Если он вообще есть у таких, как он: наглых, алчных и уверенных, что всё им сойдёт с рук.

— Вы знаете, у нас есть ребята-сменщики, — начал лепетать Ромчик. — Так вот, может быть, это они забыли свой инструмент…

— То есть ребята могли его потерять? — уточнил я, делая вид, что заинтересовался.

Но прежде чем он успел что-то добавить, вмешался Витёк. Этот, видимо, оказался чуть сообразительнее своего напарника.

— Ромчик, инструмент может быть и похож, но точно не наш. Если бы ребята его потеряли, они бы обязательно сообщили нам об этом, — заверил он.

После этих слов Витёк посмотрел на Ромчика таким взглядом, что слов уже не требовалось — сигнализировал, чтобы напарник заткнулся немедленно, пока не стало хуже.

— Ну ладно, мне чужого не надо. Просто подумал: если этот инструмент ваши ребята потеряли, я бы отдал безвозмездно, — я развёл руками.

Ромчик уже открыл рот, готовый надеться на этот крючок, но Витёк его опередил.

— Спасибо большое, но это точно не наш инструмент. Мы к нему никакого отношения не имеем. И бартер, конечно, штука заманчиво звучащая, но, учитывая, что этот инструмент может быть чей-то… давайте просто рассчитаемся и всё, — предложил он.

— Ладно, как скажете. Мне, собственно, всё равно, — ответил я, убирая шило обратно в карман. — На нет и суда нет.

Интересно, поняли ли они, что я всё уже знаю? Или у их куриных мозгов просто не хватило на это хода мысли, и они решили, будто всё происходящее — просто обычная случайность?

Хотя, скорее всего, всё же насторожились. Особенно после того, как я достал инструмент их напарников. Да что там «скорее всего» — точно насторожились. По их перекошенным лицам это было видно сразу.

— Сколько у нас итого? — спросил я, доставая деньги.

— Двадцать три тысячи семьсот рублей, — сдавленно напомнил Ромчик.

Я молча отсчитал нужную сумму. Каждую купюру клал ровно, не торопясь, пока цифра не совпала с названной. Когда последняя купюра легла на стол, шиномонтажник протянул руку, чтобы забрать деньги.

Я не дал Ромчику дотронуться до купюр. Как только его пальцы коснулись пачки, я резко выхватил шило из кармана. Тотчас одним движением врезал им по столешнице — прямо у основания руки работяги.

Рука Ромчика оказалась прижата к поверхности. По-честному, стоило бы вогнать шило в кисть, чтобы урок дошёл лучше. Но я не собирался давать им повод бегать по участкам и жаловаться ментам. Поэтому я пробил рукав его спецовки. Ромчик заёрзал и выдавил громкое ругательство.

— Ты совсем охренел, урод, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Шиномонтажник побледнел и уставился то на шило, то на меня. В его взгляде мелькнуло что-то — искра понимания. Я увидел её и тут же понял, что он понял, что я всё знаю. И я понял, что он понял. Всё стало ясно без слов.

Рома остался сидеть, глаза у него были широко раскрыты. Витёк же среагировал иначе: мгновенно вскочил и кинулся на меня, рассчитывая обезвредить.

— Ты чё, сука? — прорвался через его бросок раздражённый рык.

Я действовал без раздумий. Дёрнул рукой, схватил пластиковый стаканчик с чаем и выплеснул содержимое прямо в его рожу.

Чай был не кипящим, но горячим. Горячая жидкость попала в лицо Витька. Он дёрнулся, отшатнулся.

— А-а! — рыкнул он, хватаясь руками за лицо.

Попятившись, Витёк инстинктивно схватил монтировку.

Это была ошибка.

Я действовал мгновенно — резким движением нанёс ему удар по ноге. Удар пришёлся так, что он выпустил инструмент из рук. Я тут же перехватил монтировку, лишив его оружия.

Бить монтировкой по голове не стал — по тем же причинам, по которым не стал вгонять шило в руку Ромчику. Не хотел давать им формальной причины бежать в ментовку.

Вместо этого схватил Витька за шиворот, оттянул к стене и припечатал его лицом в бетон. Удар был сильный, отчётливый. Даже через спецовку я почувствовал, как тело Витька дёрнулось, и он ослаб, прежде чем соскользнуть на пол.

Вообще мужикам крупно повезло, что мы не пересеклись тридцать лет назад. Тогда я был менее избирателен в методах. Сейчас же приходится считаться с последствиями. Поэтому действия были выверены.

Оба шиномонтажника сидели, уставившись на меня широко раскрытыми глазами. Их попытка продолжить драку умерла в зародыше. Оба быстро смекнули, на чьей стороне находится преимущество, и лишних движений не делали.

Я не