Ревизор: возвращение в СССР 33 - Серж Винтеркей

и зашёл к Эмме Эдуардовне с пятым томом Конан Дойля. Неудобно было сразу спрашивать, закрыла ли она мне сессию? Но она сама вручила мне зачётку!

— Пойдём, Павел, все уже, наверное, собрались, — странно улыбнувшись, проговорила она.

Что-то необычное было в её поведении, как будто сюрприз мне приготовила. Возникло острое желание заглянуть в зачётку, еле удержался.

Когда мы пришли в партком факультета, там уже собралось много народу. Гораздо больше, чем когда меня в кандидаты принимали. Даже Гусев был, хотя он же к нашему факультетскому собранию отношения не имеет, вроде…

И только увидев рядом с деканом подполковника, который вручал мне часы за Тимура, понял, что кто-то отличился и сейчас будет торжественная часть. Только подумал, что сейчас кому-то грамота от милиции перепадёт, как подполковник, увидев меня, многообещающе улыбнулся.

Тоже улыбнулся ему в ответ, а сам лихорадочно соображал, это что же по мою душу собрание? И за что меня решили отметить? Опять Тимур в Москве был? Вряд ли, он бы предупредил… А, Семен Семеныч! Как же я сразу не сообразил-то! Наверное, это генерал Брагин за подгон информации по Загорскому музею так со мной рассчитаться решил?

Эмма Эдуардовна легонько подтолкнула меня к начальству. Декан представил мне подполковника.

— Мы уже знакомы, — улыбнулся тот, пожимая мне руку. — Это уже не первый раз, когда мне доводится награждать этого студента ценным подарком. Молодец, товарищ, оказание постоянного содействия советской милиции — дело очень важное!

Вот, значит, как! Ценный подарок… Во генерал Брагин даёт! И что же там такое будет? Прямо заинтриговали…

Всех призвали рассаживаться и собрание объявили открытым. Сразу же дали слово подполковнику Кочеткову Дмитрию Павловичу из полит. отдела ГУВД Москвы, надо запомнить его, мало ли пригодится. Чувствую, после двух награждений я уже к нему смогу дверь ногой открывать…

— Товарищи! — начал он. — Сегодня от имени ГУВД я с гордостью за нашу молодёжь вручаю почётную грамоту и ценный подарок Ивлеву Павлу Тарасовичу за помощь милиции в раскрытии уголовного дела. Дело это ещё не передано в суд, подробности его разглашению пока не подлежат. Но преступная деятельность уже пресечена и виновные будут наказаны.

А дальше он повернулся и вытащил из-за трибуны припрятанный там до времени оружейный чехол.

— Да ладно! — вырвалось у меня. — Ружьё?

— Новейший образец, — гордо проговорил подполковник. — ИЖ-27. В основе ИЖ-12, но только в основе, тут очень многое изменено в лучшую сторону.

— Поздравляем! — воскликнула Эмма Эдуардовна и зааплодировала, а за ней и остальные.

— Спасибо. Так неожиданно, — проговорил я. — До сих пор, не верится… А как мне его дома-то держать? — хотел схватиться я за голову, но руки сами потянулись за ружьём.

Расчехлил его под любопытными взглядами собравшихся. ИЖ–27… Вертикалка… Совершенно новое ружье, смазочкой пахнет…

— Подождите! Тут же ещё грамота! — вспомнил подполковник Кочетков.

— Ему не до грамоты сейчас, — рассмеялся декан Андреев и только тут я спохватился, что уже проверяю состояние стволов, работу предохранителя…

— Фух… Спасибо, — озадаченно посмотрел я на подполковника.

— Сейчас ещё поговорим, — многозначительно ответил он.

Вокруг все загалдели. Смех, обсуждения…

— Ружьё не заряжено? — оказался рядом Гусев. — Дайте, хоть, посмотреть!

— Конечно, Анатолий Степанович, — протянул я ему двустволку.

Ещё минут пятнадцать она по рукам ходила. Все мужчины её в руках подержали. Оказывается, когда подполковник говорил про новейший образец, он не конкретно про мою винтовку говорил, а про саму модель! Её только начали выпускать. Практически все присутствующие сегодня впервые держали в руках легендарную ИЖ-27.

Подполковник спросил, есть ли у меня с собой фото для документов? А у меня всегда с собой запас, мало ли куда придётся пропуск оформлять. Он пригласил меня проехать с ним в управление за охотничьим билетом.

— Он уже зарегистрирован, выписан, только фотографию вклеить осталось и печать поставить, не стали тревожить, чтобы сюрприз устроить сегодня, — объяснил он. — Дальше, выяснишь, где ваше районное подразделение, и будешь платить ежегодные взносы.

— А хранить как? — уточнил я. — Какие требования?

— Ящик металлический нужен, запирающийся на замок, — пожал плечами Кочетков. — Ну, а главное, ружьё отдельно, патроны отдельно. У тебя же дети!

— Ну да, пацаны, — согласился я.

Так-то я не планировал ничего такого покупать, но с учетом того, как быстро пролетает жизнь, то достаточно скоро уже и лихие девяностые. И вот тогда свое ружье в квартире совсем не помешает. Видел как-то статистику, как изменилась тяжкая преступность после распада СССР… В четыре раза выросла!!! Это без учета того, что в девяностых резко снизился контроль за регистрацией преступлений. А значит, еще больше, на деле, подскочила…

Ну а пока что мне нужен самый лучший ружейный сейф, что смогу найти. А ключи от него вообще в квартире держать не буду, чтобы у детей соблазна не было проследить, где они у меня лежат, чтобы с ружьишком тайком побаловаться. Знаем мы, чем такое баловство заканчивается… До конца восьмидесятых можно эти ключи хоть на работе держать, хоть у соседей, а там и пацаны вырастут, сознательными, авось, станут… Вот завтра после лекции в КГБ сразу поиском такого сейфа и займусь.

Глава 21

* * *

Москва. Секретариат Президиума Верховного Совета.

Первая эйфория прошла, когда, вернувшись с обеда, Пархоменко ещё раз внимательно вчитался в письмо про Ивлева и его любовницу. Оказалось, что он слишком эмоционально отреагировал… Уж очень хотелось свести счеты с пронырливым пареньком, из-за которого ему влетело от начальства… А ведь в письме нет фамилии любовницы, и никаких доказательств нет… И он только сейчас обратил внимание, что на конверте нет обратного адреса. Как ему ненависть взгляд-то застила!

Анонимка! Пустышка… Ничего с этим не сделать, — расстроился он. — Строить какое-либо обвинение на таком шатком основании себе дороже! Учитывая, как отреагировал Межуев в прошлый раз, когда я решил загрузить Ивлева работой, страшно представить, что будет, если дать ход этому письму по общественной или комсомольской линии… К тому же Межуев с тех пор ещё больше укрепил свои позиции. За своего протеже может и голову оторвать. Но что же с этим письмом, тогда, делать? Как-то же надо его использовать… От всего польза должна быть, хоть малая, хоть великая…

* * *

Москва. Лубянка.

Полковник Третьяков уже немного освоился на новом месте и вспомнил