Наследник. Тайна дворцовой книги - Катиш Петкевич

– Я не вернусь, Гуннхильда, можешь не беспокоиться. Но ты ещё помянешь мои слова!

Она развернулась и заковыляла прочь. Сёстры, словно заворожённые, долго смотрели ей вслед, пока она не скрылась за деревьями.

На следующее утро Гуннхильду разбудила нянюшка, вихрем влетевшая в опочивальню принцессы. Нянюшка не была стара, однако прихрамывала на правую ногу и всегда давала старческие советы. Поэтому вид нянюшки, носившейся по просторной комнате и то и дело хватавшейся за голову, насторожил девушку. Приподнявшись на подушке и откинув с лица длинные чёрные волосы, Гуннхильда удивлённо просила:

– Что стряслось, нянюшка? Неужели пожар?

– Ах, милая моя принцесса! Не сердитесь на меня, бога ради, за то, что так внезапно прервала ваш чудесный сон! Но мне приказали сейчас же разбудить вас и одеть в лучший наряд! – быстро пробормотала нянюшка, раскрасневшаяся от беготни. – Через пару минут придут служанки, а пока слушайте, что я вам скажу. – Она села на краешек белоснежной простыни и тихо, опасаясь, что кто-то услышит, произнесла: – Сегодня к нам прибудут важные гости. Благородные рыцари, уважаемые послы, даже король Гузгх и его свита! Но ещё нас посетит особый гость.

– Я так полагаю, герцог Тургринский? – сказала Гуннхильда, приподняв чёрную бровь.

Нянюшка восторженно всплеснула руками.

– И всё-то вы знаете, милая принцесса! Конечно, он! Но как же вы узнали, душенька? Ведь это большой секрет! Я сама это случайно подслушала.

– Не важно, – отмахнулась Гуннхильда. Её уже занимали совсем другие мысли: какое платье надеть и какую причёску соорудить.

Прибежали служанки, и покои принцессы охватил настоящий хаос. Повсюду мелькали юбки, ткани, пояса и гребни. Нянюшка хлопала в ладоши и постоянно выкрикивала: «Поторапливайтесь! Король не будет ждать!» Иногда она подскакивала к какой-нибудь служанке, имевшей неосторожность хоть на мгновение замешкаться, и грозила ей: «Тебе что, жить надоело, безрукая? Ещё раз будешь зевать, прикажу выпороть тебя розгами!»

Юная Анструда, ещё только познававшая искусство прислуживать, довольно неловко держала в руках ажурную спицу, предназначавшуюся для пояса принцессы, богато украшённого топазами и агатами. Бедняжка трепетала как осиновый листок, а громкие нравоучения нянюшки повергали её в настоящий ужас. Наконец пришло время закрепить пояс на тонкой талии Гуннхильды, и Анструда дрожащими руками вонзила спицу в крепление, но промахнулась, и острый конец оцарапал нежнейшую кожу принцессы. Гуннхильда вскрикнула от неожиданности и боли, а несчастная Анструда отскочила, словно ужаленная. «Это ещё что?» – спохватилась нянюшка и через пару мгновений, отыскав виновницу, выволокла её за дверь, а остальные служанки засуетились пуще прежнего. Какое-то время в коридоре слышались ругань нянюшки и жалобные всхлипывания Анструды, однако в опочивальню нянюшка приковыляла одна. Бережно поправив пояс принцессы, она прошептала: «Не к добру это».

Когда Гуннхильда была причёсана и одета, служанки и нянюшка откланялись и покинули покои, уступив место благородным дамам с небольшими расписными ларцами, в которых находились драгоценные камни и редкой красоты ткани. Следуя последнему писку моды, на голову Гуннхильде водрузили огромный раздвоенный эннен, напоминавший своим видом рога. На него дамы ловко накинули тончайшую кремовую вуаль, а косы, виднеющиеся из-под эннена, украсили золотой тесьмой. В итоге Гуннхильда, взглянув в широкое зеркало, осталась собой вполне довольна.

Подобрав подол длинного красного платья, Гуннхильда заглянула в опочивальню своей сестры, приготовления которой тоже были почти завершены. Фелисия взволнованно кинулась ей навстречу.

– Всё, как я и говорила, милая сестрица! Знатный будет пир!

Гуннхильда оглядела её: как хороша была Фелисия! Широкий эннен с невесомой вуалью-бабочкой целиком скрывал её волосы, а платье тёмно-зелёного цвета подчёркивало аристократическую бледность кожи. Её алые губы, словно лепестки нежнейшей розы, трепетали в ожидании весёлого королевского пира. Никто во всём королевстве не умел танцевать лучше Фелисии. А её голос! Высокий, дрожащий голос юной принцессы, который искусно справлялся с самыми замысловатыми мелодиями, не мог оставить никого равнодушным. Гуннхильда никогда не завидовала талантам и красоте сестры: она искренне ею восхищалась, предпочитая оставаться в тени блистательной Фелисии.

Как и все в это утро, Гуннхильда с нетерпением ждала званого пира, хотя и сожалела о том, что ей не удалось сходить на прогулку в свой любимый Лес. Слуги и оруженосцы суетливо бегали по огромному замку, исполняя приказы придирчивых господ. «Эй, ты, там, поправь ширму!», «Серебряные кубки надо натереть тщательнее!» или «Кто-нибудь видел мою шляпу?» – всё время звучало в коридорах, эхом отдаваясь в самых потаённых уголках и закоулках. Наконец всё стихло, и принцессы в сопровождении свиты спустились в залу. Топот ног и крики прислуги сменили едва уловимый шёпот и звон многочисленных бубенчиков, которыми были расшиты изысканные платья.

Парадная зала представляла собой помещение довольно внушительных размеров с высоким потолком и чудесными витражами на окнах. Под деревянными сводами красовалось бесчисленное количество оленьих рогов, которые служили доказательством великолепного умения короля охотиться, а стены украшали большие гобелены с изображениями рыцарских подвигов, военных баталий и прочих сцен, будораживших умы знатных мужей и навевающих скуку на придворных дам. В самом центре залы занял своё почётное место огромный стол, ломившийся от обилия деликатесов, серебряных и золотых кубков и тарелок. Во главе стола уже восседал сам король в окружении оруженосцев. Король не был старым, но отрастил такую огромную бороду, что она скрывала добрую часть его лица и понять, сколько ему лет, представлялось совершенно невозможным. Если бы не живой и несколько озорной взгляд, то короля можно было бы принять за древнего восточного мудреца. При виде своих дочерей он поднялся с широкого резного кресла, деревянная спинка которого повторяла очертания его замка, и радостно воскликнул: «Милые мои принцессы!» Сёстры поспешили обнять отца, после чего он произнёс: «Словно солнце вы освещаете этот пир! С каждым днём вы становитесь всё краше! Итак, Фелисия, садись по правую руку от меня, а ты, Гуннхильда, – по левую». Желание короля было исполнено, и пир начался.

Гости начали прибывать один за другим. Каждый преподносил королю подарок, стараясь удивить редкостью или стоимостью предмета. Король Гузгх, приехавший в самый разгар пира со своей многочисленной свитой, приказал слугам поставить перед столом огромный сундук, украшенный драгоценными камнями. Король с нетерпением крикнул: «Ну же, открывайте!» Крышку сундука подняли, но поначалу ничего не происходило. Все, словно заворожённые, с любопытством глядели на таинственный сундук. Один слуга опасливо пнул его ногой, и на дне сундука что-то зашевелилось. Наконец показалась небольшая лысая голова с двумя жёлтыми глазами. Это была змея гигантских размеров, шириной со здоровый брус, которая осторожно начала выползать из своей темницы. Король засмеялся и одобрительно захлопал в ладоши, после чего все гости сделали то же