Шелест-2. Экспедитор - Константин Георгиевич Калбанов

интерес играть, когда знаешь весь расклад своих противников после второй раздачи. Я и не хочу, оно само получается, память работает как швейцарские часы. Остаётся только менять карты после каждой сдачи, но так колод не напасёшься, да и поди объясни партнёрам подобную расточительность.

Вот и оставалось мне играть на бильярде в одиночку. Но тут есть и положительные моменты. Деактивируя пассивные плетения и не прибегая к режиму аватара, я оставался с кием, шарами и зелёным сукном один на один, уповая только на свои реальные способности. Между прочим, получалось не так чтобы и плохо. Хотя, конечно, далеко не мастер, чего уж там.

— Подумать только, и этот мазила умудрился выиграть у Атникова доходный дом, обыграв его в шести партиях кряду. Кому сказать, так ведь засмеют, — послышалось от двери.

— Мне тогда просто повезло. Но остальные отчего-то решили, что я в этом дока, и теперь не желают со мной играть, — положив кий на сукно, посетовал я.

Елена, обходя стол, направилась ко мне. Мундирное платье придавало ей строгости и официоза, но в то же время не лишало женственности. Умеет себя подать, что уж тут сказать. Приблизившись, Голицына-Тульева положила руки мне на плечи и посмотрела в глаза долгим взглядом.

— Я соскучилась, — мягко улыбнувшись, произнесла она.

После чего прильнула к моим губам. Ни какой страсти нет и в помине, лишь нежность и тепло. Ну и я не стал форсировать события.

— А что это за арсенал у меня в гостиной? — спросила она, когда мы наконец оторвались друг от друга.

— Ты отказалась принимать обратно амулет, не взяла деньги, хотя и обещала…

— Я тебе ничего не обещала.

— Хочешь сказать, что ты лгала в том письме?

— Я женщина, и мне присуща некая ветреность, — беззаботно пожала она плечами.

— Вот поэтому я и решил не пытаться в чём-либо убедить тебя, а просто сделать ответный подарок.

— Дороговат, не находишь? — прильнув к моей груди, заметила она.

— Не по моим доходам и уж точно подешевле твоего, — погладив её волосы, по-военному уложенные венцом, возразил я.

— Это оружие твоей конструкции? — уточнила она.

— Да. И великолепной выделки. Сергей Андреевич хотел было инкрустировать их серебром, но я запретил ему это делать. Мне хотелось, чтобы оно походило на свою будущую владелицу — строгость, изящество хищных форм и воронёная сталь. Оружие не для парада, но для боя.

— Гладкоствольные те самые двустволки, которые стреляют стреловидными пулями точнее штуцера?

— И вдвое мощнее его, — подтвердил я и добавил: — Одна снаряжённая бандольера на шестьдесят патронов и две сотни стрел с поддонами для переснаряжения. Не так много, как хотелось бы. Но, полагаю, на первое время хватит.

— Я слышала, у мастера Дудина очередь на год вперёд.

— Так и есть, но у меня доля в оружейной мастерской, и Сергей Андреевич сделал мне исключение. А сегодня их привезли вместе с обозом из Воронежа.

— Прибыли твои механизмы и станки? — догадалась она.

— Так и есть. Правда они в разобранном виде, и какое-то время уйдёт на их сборку, и только после этого можно будет приступать к обучению работников. Но думаю, к весне мы будем готовы начать изготовление лёгких карет на мягком ходу.

— Только к весне?

— Я и сам могу начать делать их с парой помощников. Полагаю, что мне вполне по силам собирать одну карету в месяц. Только ради этого не стоит и начинать. А вот когда будут готовы и станки, и работники, да изготовят пробные образцы, которые мы испытаем, чтобы впоследствии было как можно меньше поломок, тогда будем налаживать производство и выдавать эдак штук пять в месяц, а то и больше, пока не хочу загадывать. Но вообще я думаю изготавливать до десяти единиц.

— Ого! А ты не мелочишься.

— Причём они будут дешевле, чем в других мастерских.

— То есть ты сделаешь то же самое, что и с оружейной мастерской?

— Именно.

— Не слишком ли сложно?

— Ты пользуешься непроливайкой? — вместо ответа спросил я.

— Очень удобная чернильница. Да ими, по-моему, пользуется уже половина Москвы, и не удивлюсь, если вскоре новинка докатится до самых отдалённых княжеств. Вроде бы ничего сложного, но до чего же удобно. А к чему ты это спросил?

— Моя идея.

— Правда? — искренне удивилась она.

— Да.

— А отчего же тогда ты не взялся изготавливать чернильницы? Они, конечно, дешёвые, но их нужно очень много.

— Вот потому, что они простые, и всяк, кому не лень, может их мастерить, я и не стал заниматься их производством. То, что легко сделать, легко и повторить, так что я только время потерял бы, но не заработал. В Англии есть закон, который предоставляет создателю патент на его изобретение. Тот должен внести пошлину в казну, и в течение нескольких лет никто не имеет права использовать его идею либо обязан выплачивать ему за неё долю. Ввоз из-за границы также запрещён. У нас таких законов нет. Поэтому я и делаю ставку на сложную конструкцию и облегчение изготовления, чтобы при равных условиях выдавать больше, а цена была бы меньше. Мало изготовить товар, его нужно ещё и продать.

— Многие полагают, что подобные ограничения плохо повлияют на качество. К чему мудрить, коли товар пользуется спросом, а иного не купить, — возразила она.

— Согласен, может быть и такое. Но в то же время отсутствие уверенности в том, что на своей задумке можно хорошо заработать, отбивает желание придумывать что-либо. К примеру, я знаю, как сделать машину, которая позволит отказаться от бурлаков, но стоит появиться первой такой расшиве##1, как другие купцы подхватят идею и воплотят её. Ведь сложного там ничего. Но какой мне интерес заниматься этим?

##1 Р а с ш и в а — парусное речное плоскодонное судно, использовавшееся для перевозки грузов по Волге в XVIII-XIX вв.

— А как же интересы империи? Любой дворянин должен почитать за честь служить Родине и престолу.

— От того, что я получу своё, Россия ничего не потеряет, а только приобретёт. Те же купцы, строя такую машину, должны будут отдать мне лишь малую часть, выгода же будет многократной. Тут и увеличение товарооборота, и налоги уже с меня. Долг это замечательно, но когда он подкреплён наградой, у человека