Пришла война... - Михаил Леккор

- тащить главнокомандующего во время напряженной фазы операции. А он почти без удержи! Ведь если что пойдет с провалом, то стране будет плохо!

- А что, - продолжал почти уговаривать И.В. Сталин своего главнокомандующего Западным направлением, - товарищ Романов, у вас есть три командующих фронта, не говоря уже о начальнике штаба Штеменко, различных генералов. За одну ночь не развалится направление и немцы не убегут из котлов!

«А в самом деле, что это я, - опомнился попаданец, - командующие фронтов имеют очень большую степень самостоятельности. Поеду, хоть жену увижу и сын Дмитрия!»

Глава 26

Конечно, перед тем, как выехать в Москву, он позвонил всем троим командующим фронтов, поинтересовался, какие проблемы есть на фронте и нуждается ли данный имярек помощью Главкома.

Г.К. Жуков (И.С. Конев, К.К. Рокоссовский) – поставлены так по времени звонка – ответил, что, разумеется, нет. В самом деле, если бы были трудности, которые требовали внимания главнокомандующего, они бы сам позвонили, в первую очередь, в надежде запастись резервами. А так, взрослые уже! Попрощался с начальником штаба генерал-майором Штеменко и в машину с охраняющими. В Москву!

В Кремле, в приемной у А.Н. Поскребышева, никто не ждал в очереди. В Вождю ведь, как у Господа Бога, какого бы чина – должности не был, а все равно надо в обще очереди, а то Хозяин обозлится, такого накостыляет, при чем на словах даже будет хуже, чем физически.

Хотел было посидеть с Александром Николаевичем, благо тот сам, чувствуется, не против, но зазвонил телефон внутренней связи.

Поскребышев поднял трубку, сказал лишь: «Да, товарищ Сталин, слушаюсь, сейчас пошлю» и молча мотнул рукой на двери Хозяина. Подслушивал он, что ли, только ведь пришел, и сразу к начальнику.

Поерничал, но к И.В. Сталину вошел серьезным, собранным, ко всему готовым. Ну его, эти шутки, дошутишься до ГУЛАГа. Хозяин тоже может пошутить до твоей икоты. Потом поседеешь!

Сдержанно поздоровался:

- Здравствуйте, товарищ Сталин!

Вождь, вопреки обычаю, стоял у окна и, одернув штору, смотрел на природу. Сказал задумчиво, один раз потянув из любимой трубки:

- Что-то нынче лютая зима пришла. Еще ноябрь, а уже и мороз, и снег повалило! Везет большевикам, пусть немцы мучаются!

Отвернулся от окна, посмотрел на попаданца:

- А вы сидите, товарищ Романов, в ногах правды нет!

Что тут скажешь, сел бы без приглашения, мог бы гаркнуть. А так, ноги молодые еще, постоит, если не приглашают. Но коли пригласили, чего уж там.

- Спасибо, товарищ Сталин, сяду, - сказал благодарно, сел на ближайший стул.

Хозяин испытывающе посмотрел на собеседника, решил, видимо, покурить, но потом передумал, вообще положил на стол

- Как вы считаете, товарищ Романов, когда мы разгромим немцев под Москвой?

Попаданец задумался. Вопрос ему не понравился его перспективой. Наверняка ведь Хозяин захочет убрать часть войск с Московского направления. Стратегических резервов у него к концу 1941 года не было. Правда, это было в прошлой реальности, а в нынешней, благодаря деятельности попаданца, кое что могло остаться. Тратили ведь меньше, а пополнений оставалось больше. И людей, и техники.

Но людская психология такая – ей всегда было больше, чем есть. При этом, чем больше приходит, чем больше хочется.

А территорий в 1941 году оставили много, у И.В. Сталина, как пить дать, в душе свербела мысль начать всеобщее наступление уже зимой этого года. Ведь это хлеб и людские пополнения, это международный авторитет СССР и его Вождя.

А это, значит, надо додавить Главкома Западного направления. Он может, он разгромил с меньшими силами группу армий «Центр» во главе с мастистым полководцем Боком. А теперь без Бока и в окружении группа армий еще ослабеет и его можно додавить меньшими силами.

Хозяин требовательно посмотрел на попаданца. Сергей Александрович его понял и отрицательно покачал головой:

- Товарищ Сталин, немцы сумели во время контрнаступления перебросить на Московское направление около 20 дивизий и почти 150 танков улучшенных модификаций, тогда как в наши фронты Западного направления не поступило совсем ничего.

В итоге, немцы потеряли изрядное количество сил, но и получили солидные резервы. А наши войска потеряли ничего, но и совсем не получили. И, я боюсь, соотношение вооруженных сил двух воюющих стран под Москвой еще более ухудшилось.

В таких условиях убирать войска из под Москвы чревато замедлением наступления. А, может быть, даже поражениям.

И.В. Сталин в раздражении взял трубку и сунул ее в рот. При этом он видел, что табак в ней точно не тлеет. Плохой признак, Хозяин очень сердит, но пока сдерживается. Надо уходить от этого разговора, но как?

В конце концов, это принципиально. Там тысячи людей, может даже десятки, сотни тысяч будут гибнуть, а ты теперь собираешься удрать в кусты? Как там в классике – тварь ты дрожащая или право на голос имеешь?

Сергей Александрович упрямо нагнул голову и твердо сказал:

- Товарищ Сталин, поймите, если бы только все зависело от меня. Но есть немцы, как объективная данность и одного желания будет мало!

Взгляды Хозяина и посетителя скрестились, что уж там увидел И.В. Сталин, но, видимо, не то, что ему хотелось. Он громко выругался по-грузински, прошелся по кабинету, сердито смотря на Сергея Александровича.

Попаданец, до этого смирно сидевший, встал. Хозяин сердился и надо было пережить эту страшную бурю. Впрочем, это не помогло. И.В. Сталин злился и даже больше не понятно на кого или чего – на упрямого генерала, всем ему обязанным и вот теперь, видимо, забывший об этом, на объективные условия, так нахально мешающие его желаниям.

Снова встал у окна, закурил, немного успокоился. Зря он так, впрочем, на молодого человека. Конечно, он его поднял, приблизил, почистил, так сказать, от грязи. Но и он, каков молодец!

Вначале Вождю он нравился за происхождение и манеры. Ему, сыну сапожника, приходилось по нраву видеть, как в руках трепыхался молодой великий князь. Затем, с годами, он все больше получал удовольствия от его деловой схватки, его умение проводить дела, как личные, так и государственные. А уже потом, в годы войны, он стал ему очень нужен. Талантливый оказался полководец. Главное, когда он сам объясняет военное положение сторон и его собственные действия, все вроде бы легко и понятно. А вот, когда сам смотришь на карту, уже ничего понятного не видится.