Мирт. Истина короля - Мария Сергеевна Руднева

Но мистер Уолш настойчиво советовал поскорее сесть в вагон, а спорить с ним ни у кого из членов Правления желания не было: хотя каждый из них занимал свое место с момента Призыва Просвещения, слово мистера Уолша было и оставалось решающим в нужные моменты. Спорить с ним сейчас означало лишиться его поддержки в будущем, а этого мало кто хотел. Потому достопочтенные джентльмены по одному поднимались в вагон и рассаживались на бархатных креслах.

Юй Цзиянь помогал подняться в вагон и ловил на себе заинтересованные взгляды.

Хорошо, что еще никто не заподозрил саботаж со стороны Хань, — рассеянно подумал мистер Мирт, — иначе Цзияню пришлось бы тяжелее.

— Мы готовы, — Ортанс похлопал паровоз по блестящему хромированному боку. — Можно ехать.

— Не можем! Дороги нет! — засмеялась мисс Амелия, высовываясь из окна кабины.

Мистер Мирт подал знак мистеру Черчу — мол, давайте.

На второй раз запуск паровой машины прошел гладко и быстро — огромные двери ангара поднялись, запуская в помещение дневной свет, мисс Амелия дернула за рычаг, и паровая машина медленно начала движение.

Мисс Амелия, несмотря на спонтанный подъем, вновь оделась в мужской костюм, чем вызвала тихие обсуждения между мистером Стэнли и мистером Уиллоу. Джентльмены были уверены, что бриджи на мисс Амелии — лишь маскарад, но нынешним своим появлением девушка укрепила свои позиции и право носить мужские детали одежды, пока находится за рулем паровой машины. Мужчины ее, конечно, осуждали. Мистер Мирт предпочел пропустить мимо ушей эти разговоры. Он стоял на подножке и смотрел, как паровая машина медленно набирает ход.

Ортанс и Цзиянь ушли в паровоз — механик следил за тем, чтобы угля в печке было достаточно, а Цзиянь считал неловким находиться во время обсуждения правительственных вопросов рядом с главой Бриттских островов. С его прошлым и тем, что в деле явно замешаны ханьцы, это было бы небезопасно, поэтому он предпочел просто не привлекать к себе внимания.

Мистер Мирт ехал, держась за поручень, но мыслями был далек от происходящего — даже первый рабочий запуск собственного детища больше не занимал его. Надо заметить, мистер Мирт в силу характера вообще увлекался идеями и задумками только до тех пор, пока не добивался в них успеха, а потом терял интерес — потому что его деятельную голову начинала занимать другая идея. Так было и с паровой машиной — все удалось, и мистер Мирт уже не так болел за нее, как прежде.

Мистер Мирт доверял своей команде и был уверен, что его помощь им не понадобится.

Сейчас его больше волновали даже не идеи — а Джеймс и то, как он себя проявит. Наступил полдень, и мистер Уолш дисциплинированно начал собрание Правительства. Мистер Мирт слышал, как из вагона доносились голоса, шли споры на повышенных тонах, но не пытался прислушиваться — по большей части ему не было дела до тех указов и решений, что принимались там, хотя множество лунденбурхцев отдали бы состояние, чтобы в этот момент оказаться на его месте. Но мистер Мирт был таким, каким был — может, именно поэтому сохранил жизнь и здоровье до этой минуты.

Его чутье — может быть, за счет крови фаэ, а может, за счет выдающегося ума — подсказывало, что, может быть, это ненадолго. Вот почему, выходя утром из дома, он взял с собой пистолет.

— Вот же… Mallachd!  — вырвалось у него.

Паровая машина набирала ход и достаточно быстро двигалась по направлению к дворцу Цикламенов… Но за ней с огромной скоростью несся всадник, нещадно впиваясь в бока коню шпорами, загоняя его так быстро, как только могло позволить себе бежать благородное животное.

И в том, как всадник беспощадно гнал лошадь, и в его посадке, и в том, как он держался, было что-то отчаянно знакомое, такое, что у мистера Мирта болезненно сжалось сердце.

Мистер Мирт его узнал.

Это был Джеймс Блюбелл, блистательный наездник, которому покорялись каледонские шайр, он несся вперед, яростно желая совершить свою месть, в слепом гневе за то, что месть эту вырвали у него из рук.

И ярость его готова была обрушиться на виновника — на мистера Габриэля Мирта.

По крайней мере, Мирт отчаянно на это надеялся.

* * *

— Мирт, что происходит? — мистер Уолш выглядел не на шутку встревоженным.

— То, что вы и хотели — лиса выманили из норы, — хмуро ответил мистер Мирт, забираясь в вагон. — Господа, я прошу вас соблюдать спокойствие. Ваши жизни находятся под моей полной ответственностью, я осознаю это и прошу вас понять: я действую в интересах Бриттских островов и Парламента.

— Да? — ехидно осведомился мистер Стэнли.

Он выглядел до крайности напуганным происходящим и счел, что нападение — лучшая из известных ему защит.

Мистер Мирт окинул его удивленным взглядом — в мыслях он был уже очень далеко.

— А может быть, вы на стороне Джеймса Блюбелла и на самом деле помогаете ему в его ужасном деле? — продолжал мистер Стэнли. — Почему мы в конце концов должны доверять вам свои жизни?

— Джонатан, — попытался осторожно осадить его мистер Уолш, но перепуганного мужчину уже понесло:

— Вы выманили нас из самого безопасного здания Лунденбурха — для чего? Почему мы должны быть уверены, что вы сами не подложили взрывчатку, чтобы ввести в заблуждение достопочтенного Чэйсона? Он ведь такой доверчивый человек!

Глаза мистера Мирта постепенно округлялись — мистера Уолша можно было назвать каким угодно, но только не доверчивым. Цепкий и жесткий, он удержал власть после хорошо спланированного бунта и продолжал железной рукой править Бриттскими островами, просчитывая все риски, которые только были возможны. Потому мистер Мирт и решил быть с ним откровенным — знал, что мистер Уолш не из тех, кто согласится на напрасный риск.

— Джонатан, пожалуйста, перестань, — в голосе мистера Уолша появилась сталь. — Мистер Мирт пытается нам помочь. Он самый лояльный подданный Бриттских островов, которого только можно представить.

— Чушь! — стукнул тростью мистер Уиллоу. — Мы не такие дураки, за которых вы нас держите, мы знаем, что он рос с детьми Блюбеллов!

— Мистер Уиллоу! — мистер Уолш начал терять терпение. — Решение по Габриэлю Мирту было принято шесть лет назад, на него не распространяется изгнание и Право на смерть, и он не является прямым потомком Блюбеллов — не важно, на каких условиях и правах он воспитывался вместе с наследниками. Но за все шесть лет существования Парламента у нас ни разу не было причины сомневаться в его верности и лояльности!

— И это ли не странно! —