Непростые будни феодала - Макс Мах

Теперь поговорим о вашем отце, и хочу сразу заметить: что бы ни случилось и как бы ни повернулось, я ему безмерно благодарен за все, что он для меня сделал. И еще за вас двоих: за жену и брата. Но сейчас мы говорим не обо мне и даже не о вас. Такая, уж извините, преамбула.

- Не извиняйся! – поморщился Федор. – Вопросов много, ответов мало. Я с ним уже пару раз говорил. Если быть точным, три раза за месяц. И разговоры эти были не накоротке, а серьезные, без ограничений по времени и тематике. Однако, сразу оговорюсь, прямого вопроса я ему пока не задал, и что бы он на такой вопрос ответил, не знаю. А теперь по пунктам.

- Инг, будь хорошим, дай сигаретку, - каким-то больным голосом попросила вдруг Мария.

Расстроилась, и это понятно: речь идет об ее отце, притом любимом отце, который нашел ей лучшего мужа в империи, а то и в мире. Последнее являлось ее собственным мнением, которое Миа уже несколько раз озвучивала, хотя и разными словами. Княгиня Полоцкая своих чувств, как ни странно, не стеснялась. Говорила Бармину прямо, как есть, то есть, как на духу: что любит, что счастлива, что боится даже подумать, как сложилась бы ее жизнь без Ингвара. И во всем этом были замешаны ее отец, мать и братья. Потому и напряглась, когда разговор зашел об их с Федором и Олегом отце.

- Держи! – Бармин подвинул к Марии свой портсигар и даже «огоньком угостил», едва она зажала сигаретку в губах.

- Отец говорит о войне, как о возможном, но не обязательном будущем, - сформулировал наконец свою мысль Федор. - При том о будущем неблизком, но и не слишком отдаленном. По его мнению, война, если все-таки случится, начнется года через два-три.

- Война с кем? – задал Ингвар важный, как ему казалось, вопрос.

- Со Священной Римской империей.

- То есть, возможность союза австрийцев с Халифатом и Данией даже не рассматривается?

- С Данией, возможно, да и то не против нас, а в форме вооруженной конфронтации со Швецией, - покачал головой Федор. – С Халифатом, навряд ли.

- Обоснование?

- Самое что ни на есть логически выверенное, Святой Престол по определению не способен сговориться с Меккой и Мединой.

- Ты тоже так думаешь? – спросил тогда Бармин.

- Насколько достоверна информация, которой ты располагаешь? – вопросом на вопрос ответил собеседник.

- Она достоверна, Федя, - пыхнув сигареткой, все тем же враз охрипшим голосом сказала Мария. – Я это гарантирую. Сама там была.

- Ну, если так, значит, отец не имеет той информации, которой располагаете вы, - пожал плечами Федор. – Остается одно, сообщить об этом прямо ему.

- Я тоже так думаю, - согласился Ингвар. – Проблема не в нем, а в его окружении.

- Кто-то конкретный или в общем смысле?

- Пока только один человек - князь Артемий Нетшин.

- Нетшин? – переспросил Федор. – Ну, это скорее окружение императора, чем отца. Отец Артемия недолюбливает, и это еще мягко сказано.

- Хорошо, - кивнул Бармин, - допустим. Тогда вопрос, через кого австрийцы узнали, что у меня будет ребенок от женщины-оборотня?

- Я дома об этом рассказывала, - коротко отчиталась Мария. – Тебе и Кате тоже.

- И вы думаете, что это Нетшин?

- Есть подозрения, - признал Бармин. – К тому же, он из Галича, а тамошние хозяева грезят унией. Да и сам он, как бы, не воспитанник иезуитов.

- Возможно, - не стал спорить брат, - но что ему до тебя?

- Видишь ли какое дело, - поморщился Бармин, - я располагаю неопровержимыми доказательствами, что он причастен к казни моего деда и ко всему прочему, что с этим связано.

- Даже так? – нахмурился Федор. – Тогда, все возможно. Думаешь, отец знает об этом?

- Что-то знает наверняка, - снова высказалась Мария. – Он Нетшина не любит, но все-таки от себя не гонит. Почему кстати?

- Нетшин - старый друг дяди Ивана, - предположил Федор. - Они, то ли учились вместе, то ли что-то еще. Точно не знаю, но это давняя дружба. Скорее всего, отец не хочет ссориться с императором. Брат-то он ему брат, но у императоров другие приоритеты, и родство не на первом месте…

- Тогда еще один деликатный вопрос, - вздохнул Ингвар. – Если полыхнет между христианами и язычниками…

- Уверен, что полыхнет?

- К этому все идет, - пожал плечами Бармин. – Напряжение нарастает, и, я думаю, твой отец это знает. Не может быть, чтобы служба безопасности ничего не увидела и не услышала. Мне ведь не только в Изборске высказали свое громкое «фэ». Кое-кто не стесняется оскорблять язычников вслух и при свидетелях.

- Ну, язычники, насколько я знаю, в долгу не остаются.

- Не спорю, - признал Бармин. – Сам иной раз испытываю острое желание проредить кое-какую юную поросль, а то страха, суки, не ведают. А ведь я, ты же знаешь, не просто умеренный, а, вообще, можно сказать, никакой. И уж если я тоже… Оттого и говорю, нутром чувствую, скоро полыхнет. А, если это случится в ходе войны с Австрией или сразу перед ее началом, то, считай, мы получили удар в спину. И устоит ли в этом случае империя, один большой вопрос. Можем и не сдюжить.

- Религиозная война… - тихо произнес Федор. Ему явно не нравился такой поворот дел.

- Да, Федя, она и есть, гражданская, религиозная… - подтвердила Мария. – Вы с отцом православные. Олег тоже. А мы с Ингваром – нет.

- Но ты же… - начал было Федор.

- Уже нет, Федя, - покачала она головой. – Я замуж вышла, и своего мужа не предам. Даже Дара уже не отступится, а она, помнишь, какая была? Так что вопрос не праздный. Что думает по этому поводу отец?

- Вашу семью он прикроет в любом случае…

- Но? – поинтересовался Ингвар.

- Не знаю, - еще больше нахмурился брат. – Не знаю!

- Тогда, скажи мне вот что, - предложил Бармин. – Как думаешь, что для него важнее, вопросы веры или сохранность государства?

- Ты намекаешь, что, если не принять меры, Северо-Запад отделится?

- А ты, как думаешь? –