Андрей Бондаренко - Аляска золотая

«Надо было уже давно смастерить обычный насослягушку! Из тех, которыми в двадцать первом веке накачивают резиновые лодки и всяких резиновых женщин», — недовольно высказался желчный внутренний голос. — «И конструкциято совсем нехитрая. Впрочем, Васильев и Ухов и так справятся. Здоровья в них — просто на удивление! Русская природная натура, как никак…».

Егор не стал отвлекать соратников от важных дел, лишь приветственно помахал рукой Гертруде — единственной, кто заметил его появление на берегу, после чего резко развернулся и бодро зашагал к ждущим его Йохансену и шведским гренадёрам.

Ничего необычного и неприятного — на этот раз — в пути не случилось, и до Александровска они добрались через сутки с хвостиком, без всяких приключений и в расчётное время — часам к шести вечера.

— Послезавтра на рассвете мы выступаем в очередной рейс, — сообщил драгунский капитан. — На завтра, как мы и договаривались с вами, объявляется день отдыха. Будем стираться, зашивать и штопать одежду, лечить мозоли на ногах, синяки и свежие ссадины на всех других частях тел. Потом обязательно займёмся огнестрельным и холодным оружием: разберём, почистим, смажем, наточим…. Послезавтра вы составите нам компанию, сэр Александэр?

«Успеем ли мы, братец, завершить все дела?», — забеспокоился не терпящий суеты и спешки внутренний голос. — «И с Александрой Ивановной предстоит обсудить окончательный вариант секретного плана предстоящей компании, и написать несколько важных писем…».

— Да, Йохансен, я иду с вами! — уверенно ответил Егор. — Время нынче очень дорого, каждый день на счету…

Он успел всё: и согласовать с женой все детали совместных действий — на обозримое будущее, и написать письма в адрес Николая Савича Ухова, Емельяна Тихого и Ганса Шлиппенбаха. Эти письма Сашенция должна была вручить адресатам в строго определённые моменты: Уховустаршему — грядущей осенью, обоим шкиперам фрегатов — ранней весной будущего года.

Ещё он забрал — для срочных нужд — у городского головы Александровска трёх бывших солдат Александровского полка и двух дополнительных плотников, велев напоследок:

— На зимовку в Александровске должно остаться минимум людей: ты, Антипка Ерохин, да ещё тричетыре человека из приболевших и хилых. Всех же остальных — русских солдат, крепостных, шведских гренадёр, которые сейчас прохлаждаются в лазарете, — постепенно начинай перемещать за Чилкутский перевал, к первому промежуточному лагерю, в распоряжение капитана Йохансена. Последняя людская партия должна выйти к озёрам во второй декаде сентября месяца, когда созреет и будет выкопана картошка. Немного картофеля оставь и для зимующих в Александровске. Помнишь, как пользовать эту чудоягоду, чтобы не донимала цинга? Ещё — в отношении тех трёхчетырёх субчиков, которые останутся с тобой и Ерохиным. Они, кроме всего прочего, ещё являются и резервом. Вот зимой прибудут первые собачьи упряжки с золотым песком (помнишь, как золото надо принимать и куда его складировать?), а погонщики, к примеру, сильно устали, или просто — слегка обморозились в дальней дороге. Вот эти троечетверо и должны заменить выбывших погонщиков! Обучи их всему…. Что у нас, кстати, с собаками и санями?

— Всё путём, Александр Данилович! — заверил старик. — Одни сани уже готовы, к снегам ещё парочку смастерим.

— А хватит ли собак на три полноценные упряжки?

— Хватит! Своих двенадцать, да ещё по приказу мадам Айны атабаски привели шесть прирученных волков. Вернее, трёх молодых волков и трёх шустрых волчиц.

— Как же собаки уживаются с волками?

— Нормально ладят! Айна, прежде чем уйти за Чилкутский перевал, немного пообщалась — и с нашими псами, и с индейскими подопечными. Слушаются её животные беспрекословно…. Так что теперь у собак с волками установились крепкая дружба и полное взаимопонимание. И нерки мы для четвероногих друзей навялили в достатке. Вяленая нерка и моржовое мясо — лучший собачий корм!

После короткой паузы Егор дал Уховустаршему последние, самые важные наставления:

— Теперь, Савич, слушай внимательно! Вопервых, всё, о чём мы сейчас говорили с тобой, передай Антипу Ерохину. Дословно передай! Он твой заместитель, и должен быть в курсе всех дел. Или почти всех…. Вовторых, в октябре месяце, уже перед отплытием фрегатов на Тайвань, Александра Ивановна вручит тебе письмо…

— От кого — письмо? — засомневался старик.

— От меня, Николай Савич! От меня!

— Дык, Александр Данилович, ты мне всё объясни на словах — прямо сейчас. Зачем — письмо?

— Надо так, Савич! Ты, короче говоря, прочти очень внимательно моё послание, и сделай всё так, как там будет написано. Если что сразу не поймёшь, то спросишь у Александры Ивановны, она тебе подробно и доходчиво объяснит — что да как. Всё ясно? Ну, и ладушки! Ладно, сейчас обниматься не будем, отложим до завтрашнего рассвета. Да, про это письмо ты Ерохину, да и всем прочим, ничего не говори…

Поздним вечером Егор попрощался с женой и детьми. Впервые их ждала такая долгая разлука — месяцев на десять, а то и на все двенадцать.

Впрочем, уважаемые читатели, мы эту душещипательную сцену, пожалуй, пропустим. У нас с вами, друзья мои, всётаки авантюрный роман, а не слезливая дамская мелодрама…

По беспокойным водам Сиреневого озера ходко шёл, рассекая двумя направляющими «лыжинами» мелкие серые волны, небольшой, но очень симпатичный катамаран. Изредка громко и радостно хлопал на попутном ветру светлобежевый треугольный парус, во все стороны — от четырёх закреплённых по бокам плавсредства воздушных поплавков — летели весёлые брызги.

Егор обернулся назад, где за кормой катамарана невзрачным пятнышком маячила постепенно отстающая шлюпка.

— Как мы их лихо обошли, словно стоячих! В очередной раз опозорился наш Димка Васильев! — не удержался от пошлой похвальбы Ванька Ухов, но тут же, смущённо закашлявшись, признался: — Это потому обошли, что сегодня дует устойчивый попутный ветер. А если бы было, скажем, полное безветрие, то это мы отставали бы безнадёжно: вёсла на катамаране расположены несподручно, больно уж высоко. Если задует боковой ветер? Тогда мы бы пошли под парусом длинными переменными галсами и, в конечном итоге, всё равно отстали бы от шлюпки. Сильный встречный ветер? Отстаивались бы у берега и ждали смены погоды, как было при плавании на первом катамаране, который уже доставлен в заданную точку, частично разобран и ждёт переноса через пороги. А корабельная шлюпка и против встречного ветра может ходко передвигаться. Да и реальная грузоподъёмность у неё выше раза в четыре, чем у катамарана.

— Следовательно, что у нас получается? — уточнил Егор.

— Получается примерно следующее. На озере, как мы и предполагали, для перевозки грузов сподручнее задействовать шлюпки. А катамараны будем использовать на речных протоках, где имеются труднопроходимые пороги.

Ближе к обеду они (Егор, Ванька и Айна Уховы, а также три крепостных плотника) успешно прошли Сиреневое озеро, по спокойной двухкилометровой протоке, уже орудуя вёслами и длинными шестами, добрались до следующего водоёма.

— У данного озера — сразу два названья! — сквозь шелест камышей и громкий птичий гомон доложил Иван, уже ходивший этим маршрутом. — В том смысле, что я лично и придумал — оба названия. Первое — озеро Камышовое. Второе — озеро Утиное. И одно название к месту, да и второе подходит точно также. Сами скоро всё увидите…

Действительно, вокруг были только полутораметровые камыши — тёмнозелёные, лимонные, бежевые, лиловые — и десятки тысяч диких уток. Птицы недовольными стайками ежеминутно пролетали над головами путешественников и крякали — громко, испуганно и возмущённо, а в зарослях камышей, не обращая на незваных гостей ни малейшего внимания, беззаботно плескались разномастные утята. Конечно же, здесь присутствовали и другие пернатые: гуси, лебеди, чирки, бакланы и даже обыкновенные чайки. Но беспокойных уток, всё же, было больше всего.

«Процентов семьдесятвосемьдесят!», — определил на глазок внутренний голос. — «Шумныето какие! С ума можно сойти…».

— А как атабаски называют это озеро? — поинтересовался он у Айны, уже очень хорошо понимавшей русскую речь.

Девушка на минутудругую задумалась и неуверенно ответила, с трудом подбирая нужные слова:

— Это будет…. Как же? Не знаю…. А, вот: Шумное озеро!

Шумное озеро путешественники, неустанно обтирая с плеч и голов неприятнопахнущие следы наглых птичьих атак, пересекли наискосок — длинными переменными галсами — часа за полтора и подошли к очередной протоке.

Ветер был боковым, и скорость передвижения резко упала, поэтому около входа в протоку их — с радостным гиканьем — настигла корабельная шлюпка, в которой находились Йохансен, Томас Лаудруп, Димка Васильев и двое рослых шведских гренадёр. Шлюпка, не смотря на то, что была сильно нагружена и глубоко сидела в воде, шла вперёд, движимая двумя парами активно работающих вёсел, очень ходко.